Наша когорта находилась у подножия холма, на котором возвышался варварский храм. Сразу за ним стоял дворец, больше похожий на укрепленный форт. Тяжелые осадные орудия по кривым улочкам города не прошли, поэтому рассчитывать приходилось только на собственные мечи. Мы могли бы, конечно, просто заморить мятежников голодом, но на это не было времени. Пробовали поджечь деревянные здания на холме, но последние несколько дней шли дожди, и дерево отсырело.

— До чего же они упрямые, — проворчал Сцевола, вытирая подкладку шлема.

Мы сидели на мокрой земле, привалившись спинами к обгоревшей стене дома. Нам выпала передышка. Вокруг суетились вспомогательные, инженеры и рабы, наспех сколачивая большие щиты и «черепахи» из всего, что попадалось под руку. Неподалеку мастера сооружали таран. Впереди шла вялая перестрелка, силы и у той и у другой стороны были на исходе. Из храма доносился женский и детский плач, какие-то песнопения и редкие хриплые ругательства.

Рядом валялся труп повстанца со стрелой в спине. Сцевола повесил шлем на измазанное кровью древко и достал бутыль с поской.

— Достал бы ты нам, Слон, чего-нибудь пожевать, а? — сказал он.

— Что?

— Он плохо слышит этим ухом. Говори громче. Или в другое, — сказал я.

— Что?

— Я не тебе, Слон!

— Что?

К нам подошел Бык. Ему тоже досталось. Рука повыше локтя была замотана тряпкой, на которой проступили красные пятна. Щит весь в дырках от вражеских стрел, на шлеме свежая вмятина. Центурион посмотрел в сторону храма, плюнул под ноги и тяжело уселся на камень.

— Ну что, жив? — спросил он, глядя на меня.

— Жив.

— Потери?

— Самнит и Кудрявый. Как Самнит, не знаю, может, скоро очухается. Кудрявый, похоже, с концами…

— Дешево отделались. У остальных куда хуже. Почитай три десятка из первой центурии легло и столько же из второй… Ладно, передохнули? Вот и славно.

— А что, уже атакуем? — вскинул голову Кроха. — Ничего ведь не готово… Голыми что ли под стрелы лезть?

— Декан, чего у тебя в десятке все такие болтливые? Кроха, еще пасть свою откроешь, я тебе в лагере язык отрежу, понял? — устало сказал Бык, нахлобучивая шлем. — Нам приказано очистить восточную часть города. Там вроде остались мятежники. Так что готовьтесь, скоро выступаем.

С этими словами он ушел, а мы, бормоча ругательства начали приводить в порядок снаряжение. Вот так всегда: стоит на минутку присесть перевести дух, появляется какое-нибудь начальство и велит тащить наши и без того исхудавшие задницы в какое-нибудь новое дерьмо.

Один Кроха не унывал. Он был уверен, что уж теперь-то сможет спокойно набить свой мешок каким-нибудь добром. Он вообще умел находить хорошее в любой ситуации и искренне этому хорошему радоваться. Редкая способность. Но незаменимая для тех, кто большую часть жизни проводит не так, как ему хочется.

Прочесывать город отправилось две легионных когорты и когорта вспомогательных войск. Мы не ожидали сильного сопротивления. Большая часть уцелевших в этом бою собралась на холме, будто стены и святыни храма могли как-то их защитить. С теми же, кто не смог или не хотел искать спасения у древних богов, предстояло разобраться нам.

Очень скоро наши силы распылились. Множество кривых узких улочек, переходящих одна в другую, пересекающихся, разбегающихся в разные стороны, снова сливающихся, да при этом уйма кварталов вообще не имеющих улиц, лишь узкие проходы между домами или оградами… Неудивительно, что через час все три когорты рассыпались на небольшие отряды человек по тридцать-сорок, бредущие наугад по погруженному в сумерки городу.

То там, то тут слышались звуки ожесточенных, но быстротечных схваток. Время от времени то слева, то справа вспыхивал какой-нибудь дом, раздавались вопли сгорающих заживо людей, которые слишком рассчитывали на свое везение. Пришлось схлестнуться с отрядами защитников и нам.

Первый раз мы столкнулись буквально нос к носу с двумя десятками мятежников. Они, видимо, пытались ускользнуть от одного из наших отрядов, но повернув на очередную улицу напоролись на нас. И они и мы едва успели схватиться за мечи. Последовала короткая яростная рубка. Это была одна из тех схваток, когда ты даже не успеваешь понять, что происходит. Тело действует само, пока голова пытается разобраться, что к чему. Какая-то суматоха, крики, звон железа, непонятно, где свои, где чужие… Всего несколько мгновений. А потом ты вдруг видишь, что улица усеяна трупами, которые непонятно откуда взялись… Правда, в этой стычке у повстанцев не было ни единого шанса. Чтобы быть незамеченными, они избавились от доспехов, а некоторые и от щитов, оставив только копья и мечи. Мы просто смели их, потеряв всего двоих.

А вот во второй раз не повезло уже нам. Отряд мятежников, решивших биться до конца, устроил засаду на одной из площадей. Улица, по которой шли мы, как раз упиралась в нее. Не успели мы вывернуть из-за угла, как несколько наших рухнули на землю, утыканные стрелами. Я сам едва успел поднять щит, стрела ударилась о железную оковку края скутума. Тут же с двух сторон, из полуразрушенных домов, с бешенными криками вылетело где-то полсотни мятежников. Мы не успели ни перестроиться, ни призвать на подмогу товарищей. Сбившись в круг, спина к спине, мы ожесточенно отбивались. И, скорее всего, справились бы. Но лучники повстанцев засели на крышах близлежащих домов и оттуда спокойно расстреливали нас, как зайцев. Доспехи и щиты — это, конечно, хорошо. Но доспехи оставляли слишком много открытых мест, куда более или менее опытный лучник мог без труда вогнать стрелу. Тем более с каких-то двадцати-тридцати шагов. А щитами нам приходилось закрываться от наседавших мятежников, которые дрались как смертники.

В нашем отряде тоже было несколько сирийских лучников, маленьких, черных, творящих самые настоящие чудеса с луком. Но мы сбились так плотно, поставив их в центр круга, что у них не было возможности даже натянуть луки, не то что прицелиться. Сирийцы вопили что-то на своем варварском наречии, и нам не нужно было знать их язык, чтобы понять, что они извергают потоки отборной сирийской брани.

Словом, нам пришлось бы туго, не подоспей на помощь один из соседних отрядов. Парни услышали, что здесь идет нешуточная драка, и повернули к нам. Неожиданная атака с тыла заставила мятежников отказаться от своей затеи умереть героями. Оставшиеся в живых побросали оружие, но мы были слишком разгорячены боем и слишком злы из-за этой засады и своего испуга, чтобы брать пленных. Все, кто принимал участие в засаде, были перебиты, кроме нескольких стрелков, которые успели улизнуть.

Мы объединились со вторым отрядом. Часть солдат, подобрав убитых и раненых, отправилась назад, к центру города. Остальные продолжили поиск повстанцев. Мы решили больше не расходиться. Мятежники убедительно доказали, что их рано списывать со счетов.

Само собой, мы не просто бродили по улицам, мечтая нарваться на неприятности. Ни один дом не остался без нашего внимания. Даже самые запущенные лачуги были тщательно обысканы. И не только в поисках укрывающихся солдат противника. Основной целью было барахло побежденных. Некоторые из наших уже сгибались под тяжестью мешков, набитых всяким хламом. Кто-кто был основательно пьян, кто-то был озабочен исключительно тем, как бы найти более или менее молодую женщину.