на входе щёлкнула, соскальзывая, и в отсек вошёл младший медицинский техник. Несмотря на невысокий статус, это был опытный и исполнительный рокан, сразу оценивший обстановку и услужливо переключивший на себя управление капсулой. Врач же, устало вздохнув, побрёл к выходу. Когда мембрана за его спиной затянулась, капсула, до того лишь слегка вибрировавшая, отчётливо затряслась. Техник сосредоточился – процесс перерождения вошёл в основную фазу, теперь нужно быть предельно внимательным.

Чернота. Чернота. Чернота. Одна чернота. Энка. Меня зовут Энка. Главное не забыть. Я Энка. Я помню. Я вспомнил. Но почему так темно?

Фаза. Кто-то подумал о фазе.

В темноту врывается радуга. И свет. Сначала маленький огонек. Потом сразу, резко, без предупреждения – вспышка. А за ней ровное и сильное сияние.

ФАЗА. Я понял. Я вспомнил. Фаза НОЛЬ. Вот что это. Отправная точка.

Техник забеспокоился. Мозг, заключенный сейчас в капсуле и обрастающий новой оболочкой, вёл себя странно. Он излучал необычные импульсы. Такие могут быть только у разума, мирно спящего и видящего сны. Что совершенно невозможно при «выключении»! «Выключение» – тьма. Тьма без видений. Абсолютная. Провал в пустоту. И по-другому быть не должно!

Уже собравшись было позвать старшего коллегу, техник на миг замешкался, сомневаясь в правильности такого решения и разум в капсуле, словно уловив его мысли, угомонился и притих. Излучение исчезло. Теперь мозг Энки вёл себя так, как и было положено «выключенному». Медик, почувствовав положительные изменения, облегчённо перевёл дух.

***

Патрульный колёсник легко преодолел защитный вал перед бункером и бесшумно покатился между деревьями. Кабины у него не было, поэтому встречный ветер всё сильнее, по мере ускорения, обдувал лица Абзы и Нама. Вскоре Абза не выдержал и натянул на лицо капюшон своей уникальной маскировочной куртки, отрегулировав его до совершенной прозрачности. Нам напротив, упрямо подставлял лицо упругим струям. Руки его лежали на штурвале, задавая колёснику нужное направление, остальное умная машина делала сама. Такие колёсники, незаменимые помощники сервов и их хозяев, были сочетанием технологий рокан и вымершей человеческой цивилизации. Роканы даже сформировали из «дальняков» специальный отряд, занимавшийся раскопками и охотившийся за теми артефактами, которые можно было приспособить под собственные нужды. Так появилось на свет множество занятных гибридов – в их числе и средства передвижения и оружие и много всякого-такого. Но сейчас Нам думал не об этом. Нам был угрюм. Рассказ Абзы о том, как роканам достался бункер, задел за живое. До этого он не задумывался о том, что технический пост, на котором он провёл несколько последних дней, раньше служил для кого-то домом. Настоящим домом… Дикари конечно были обречены. С того самого момента, как на них наткнулся разведывательный отряд «дальняков». Ибо правила гласили – «Все территории, так или иначе используемые роканами, должны быть зачищены от любых форм жизни, могущих нести угрозу». К таким формам жизни относился и человек. Если только он не был сервом.

Когда лес стал гуще, Нам стал круто забирать на юго-запад, чем вызвал недовольство Абзы, сверявшего маршрут по навигатору спарки.

– Зачем мы отклоняемся от кратчайшего пути?

– Там дальше начинается такая чащоба, что на колеснике мы будем продираться дольше, чем если бы шли пешком. А так, я выведу нас прямо на старую дорогу. Посмотри в навигатор – она идёт с юго-востока на северо-запад. И от неё есть ответвление к Большим Развалинам.

– Да, я вижу. Но идея мне не нравиться. На дороге колёсник сможет засечь даже дикарь.

– Ты стал бояться дикарей?

– Это я о том, что паром теперь ищем не только мы. И дикарей, кстати, тоже стоит опасаться. Места тут нехорошие.

– Не волнуйся Абза, мы будем двигаться вдоль дороги, под прикрытием деревьев. Вообще, дорога сейчас, и сама больше напоминает лес – полотно давно уже взломала поросль.

– Природа по всей планете берёт свое.

Абза какое-то время помолчал, потом снова заговорил.

– Дикарь, которого ты убил, далеко от дороги?

– О, нет. Совсем рядом. Прятался в глубокой воронке. Отдыхал там.

– Далеко ещё?

– Треть пути.

Нам вдруг рассмеялся.

– А знаешь, если бы я не убил старика, он бы свалился в яму побольше той, где покоится сейчас!

Абза удивленно поднял широкие брови. Нам снова рассмеялся, отчего морщины на лице опять стали походить на глубокие неровные борозды. Отсмеявшись, он пояснил.

– Обрыв на западе. Тот, что тянется с юга на север на добрую сотню километров. Старик чуть-чуть не дошел до него. Дорога там заканчивается. С нее можно нырнуть прямо в пропасть. Ее как ножом обрезали. Ты знаешь, что это было?

Абза понимающе кивнул.

– Конечно, знаю. Взрыв. Очень большой взрыв. Давно.

– Тоже роканы?

– Задолго до них.

***

Шаруп и Адор стояли на краю воронки, скрытой в высокой колючей траве. Солнце уже давно перевалило зенит и теперь решительно кралось к линии горизонта. На дне лежал сбитый в кучу кусок пятнистой ткани, а из-под него торчали ноги, обутые в сапоги с подошвами из автомобильных покрышек с глубоким змеистым протектором. Трава в центре ямы была выдрана, виднелся след от потухшего костра. И несмотря на довольно прохладную погоду, в воздухе уже стоял сладковато-удушливый запах разложения.

Шаруп, после минутного раздумья, кивнул Адору, указав взглядом вниз.

– Дружище, тебе придётся сползать туда и посмотреть.

Младший недовольно поморщился.

– А это обязательно? Чего мы там не видели? Ясно же, что в яме лежит покойник.

– Обязательно, обязательно. Я бы сам спустился, да мешает рюкзак. Больше времени уйдет на то, чтобы его снять. Проверь, кто это и чем у него можно разжиться, сейчас любая находка для нас настоящая ценность.

– Даже мертвяк?

– Даже мертвяк. Возможно, при жизни он был безобразно богат, и в карманах держал недельный запас концентрата.

– Сомневаюсь я. Лучше бы ноги поскорей уносить. – проворчал Адор, но всё равно послушно спрыгнул в воронку. Там он, держа в правой руке свой чудовищный тесак, левой решительно сдернул с тела кусок камуфлированной ткани, который при ближайшем рассмотрении оказался ветхой плащ-палаткой. Под ней, лицом вниз, лежал труп мужчины, в перелатанной фланелевой рубахе и штанах из мешковины, с кожаными накладками на коленях и заднице. Адор воткнул тесак в стену ямы, и, ухватив за штанину и рукав рубахи, перевернул одеревеневшее тело на спину. Чернеющее лицо уже начало распухать. Оно было густо перепачкано запекшейся кровью, покрытые мутной пленкой мёртвые глаза вылезли из орбит, а рот был оскален, обнажая редкие желтые зубы. Спутанная седая борода превратилась в черные кровяные сосульки. Не без чувства брезгливости, Адор снял с покойника широкий кожаный пояс с карманами. Пояс