class="p1">Да и стражи на что?! Сами узнают, как именно убили ту женщину!

Страж настаивать не стал, спросил о другом, однако не менее неприятном.

— Ты видела убийцу?

— Все, что я видела, перенесла на бумагу.

— Его лица нет.

— Значит, не видела. — Рори обхватила себя руками: выговорившись, она одновременно почувствовала и опустошение. — Так я свободна? Никаких обвинений больше, подозрений?

— Еще нет, не свободна. Поездишь со мной.

— Куда?

Видимо, вопросов с ее стороны не предполагалось, потому что страж — как же, в конце-то концов его зовут-то? — стал мрачнее прежнего.

— По городу.

— Зачем?

— Проверить.

— Что?

— Места убийств. Подозрения.

— Чьи?

— Ордена, — рыкнул, с усмешкой на губах. И наклонился близко, чтобы глаза в глаза — с разгону.

Ура! Ура! Вот он, ее шанс.

Сейчас или никогда!.. Пока еще держится та малюсенькая брешь в его стене, пока у Рори получилось чуть заглянуть за нее...

Четко не обдумав дальнейшие слова и действия, Рори бросилась в омут с головой:

— Что мне за это будет?

Приспосабливаться умеет, это качество у нее не отнять.

Взгляд стража тяжелеет, продолжать смотреть — требуется вся отвага, что есть у Рори.

Его глаза так близко и такие колючие.

— Ничего не будет, не бойся.

Наверное, не так ее вопрос понял?

Или издевается?

Недоброе подозрение закралось, но Рори откинула его, продолжая гнуть свою линию.

Ей это нужно. Сильно.

— В смысле, у меня есть условия.

— Помощь Ордену в расследовании по умолчанию входит в базовые обязанности любого гражданина Империи.

Бла-бла-бла. Кому входит по умолчанию, а кому, по нему же, не входит.

Еще и Кодекс цитируем. Он серьезно?

— Я свой долг выполнила, сообщив о месте преступления.

Темные брови приподнялись.

— Да. Я... мне... — слова застряли в горле. Вот надо было обдумать порыв до того, как озвучивать!

Как сказать, как попросить о таком? Что хотела бы, чтобы ей дали здесь спать время от времени? Раз пять в неделю? Потому что, видите ли, она в допросной этой отдохнуть может, как в собственной кровати не отдыхается?

Такими темпами ее точно в Желтый дом упекут.

Темный, внимательный взгляд, повисшая неловкая пауза.

И тут он потянулся через стол и взял ее за руку.

— Так? — показалось, или его голос дрогнул.

Рори уносило. Чистое, незамутненное счастье заструилось по венам, разгрузка, словно она младенец, впервые увидевший совершенный и прекрасный мир.

Исчезло ощущение собственного тела, понимание ситуации, разум... где-то витал... высоко, далеко...

— Потому что может быть и вот так. — Страж отпустил ее ладонь.

Рори сделалось сначала просто неуютно, потом зябко, волосы на затылке поднялись дыбом. Тело заколотило крупной дрожью.

Спокойствие? Уют? Ха! Воздуха — и того перестало хватать.

Рори задыхалась. От страха, от безысходности. От надвигающегося приступа. И что, что красок нет? И кисточек? Пальцами, кровью собственной на покрывающем стены железе рисовать будет.

Может, и глупость все это, с переносом на бумагу?.. Чисто ее изобретение, подушка этакая, чтобы полегче было?

Сейчас казалось, что глупость ненужная. Будет видеть, будет пропускать через себя, переживать чужую смерть. И не облегчат ей это переживание бумага и краски.

В ней все останется, не вне.

Теперь она узнала, что из себя представляет здание О.С.П.А. на самом деле.

Да, здесь умирали.

Да, здесь пытали. Мучались. Страдали.

Заслуженно или нет, не имело сейчас никакого значения.

Рори ломанулась к двери и задергала ручку. Заперто.

Ее охватило чисто животное стремление спрятаться, убежать отсюда.

Дерись или беги? В этот миг на первое она не способна. Только забиться в какую-нибудь щель и переждать, боясь дышать.

Все кончилось так же внезапно, как и началось.

Казалось, длилось вечность, на деле — минуты две.

Рори обнаружила себя скукожившейся в дальнем углу.

Страж на коленях перед ней. Вплотную. В глаза ему Рори не смотрела. Боялась.

Смотрела на его ладони, что распластались по сторонам от ее ног. Большие, со сбитыми костяшками.

Их первое прикосновение Рори запомнит на всю жизнь. Такое прекрасное. Разбивающее вдребезги. Он держал в своих пальцах ее душу.

— Прости, — произнес тихо.

Их типичные методы? Так Орден работает с медиаторами? С теми, кто несговорчивый? Дают кусочек рая, воплощение мечты, а после бросают в ад.

Как он может? Сам же одаренный!

— Не буду работать на Орден, — прохрипела.

— И не надо. Сотрудничать, когда иначе никак.

— Взамен...

— Взамен я буду твоим экраном. Подпишем соглашение, все по правилам. Как и полагается.

— Разве так полагается? — подняла на него слезящиеся глаза. Именно так — не слезы, а просто защитная реакция организма, в частности — слезных желез.

Не покажет слабость. Несмотря ни на что, у нее есть гордость.

Гордость...

Словно со стороны увидела себя... в пижаме, с одним накрашенным глазом, а вторым... Слезы полились с удвоенной силой.

Рори понятия не имела, как связка медиатор-экран работает в их обществе, как это устроено, в смысле — законодательно.

Перед глазами лишь пример Авроры и Мэлвина. А у них все по любви. Не по закону.

Еще и торговалась! Боже ж ты мой! Вот как можно быть такой глупой?!

А он издевался. По долгу службы, так сказать.

Он — экран.

Он — не просто мечта, он — жизненная необходимость любого медиатора.

Он — невыразимо далек Рори.

Должны быть на одной стороне, ведь оба одаренные, только с разными полюсами. Она — со знаком плюс, он — минус. Но! Он орденец! Страж! Спец, на которого сбрасывают неуравновешенных и подозрительных одаренных.

Она — его работа.

И как с этим жить? И как сохранить остатки самоуважения?

— Как тебя... Вас зовут?

— Эдам.

«Будем знакомы», — тоном ворчливой старухи ответила Рори, поднимаясь с пола. Исключительно в голове.

«Долгожданный, бесчувственный черный страж». Исключительно про себя, отряхивая пыль с колен. Ее любимая пижама — жалко будет, если придет в негодность из-за каких-то... мелких жизненных неурядиц.

7

— Отвези нашего консультанта сначала домой, а потом в квартиру на Моммзена. Работать будем оттуда, — приказал Эдам Вовину, встретившему их за дверью в допросную. — В этом здании ей одной не следует оставаться.

Одной, понимай — без Эдама.

Утром в коридорах Главного Управления, в отличие от прошедшей ночи, оказалось шумно и людно. Хлопали двери, суетились стражи, переговаривались, то и дело из слитного многоголосого гула раздавались