– Вот, как и хотели, одна – как у Наташи Ростовой, другая – хоть в кабаре выходи, – сказала Мария Семеновна. – Так они между собой похожи, а характеры да темпераменты разные совсем.

– Это верно, – Феликс посмотрел на платье цвета шампанского с белым лифом и золотистым пояском и на черно-красный наряд, словно с танцевальной сцены двадцатых годов. – А портниха, как я посмотрю, у вас та еще затейница.

– Дочка портнихи нашей постаралась. По маминым стопам пошла, да прогрессу вот у нее больно многовато.

– Неплохая работа. И хорошо, что выпускаются девочки одновременно.

– Это да, школа маленькая, из-за одного года разницы не стали их по классам разводить. Вместе аттестаты получат, вместе в большую жизнь выпорхнут и полетят вместе, голубки наши. Чаю попьешь?

– Нет, спасибо, я поеду. Но сначала давайте печь растоплю.

– Не надо, что ты! – Мария Семеновна замахала руками, словно он предложил нечто из ряда вон выходящее. – Сейчас под одеяло теплое лягу, да и спать буду, а утром хорошо в доме, тепло, солнышко в окна смотрит.

– Как знаете. Врача сегодня ждите, это мужчина, скажет, что от меня. Больше никого в дом не пускайте.

– Хорошо, хорошо, как скажешь.

Оставив платья на кроватях, Мария Семеновна с гостем вышли из комнаты и направились к входной двери.

– На днях еще заеду, проведаю Василия Федоровича. И да, вы купили девочкам мобильные телефоны, как я вас просил?

– А как же, купили, конечно, давно уже при них.

– Номера скажите, пусть будут у меня на всякий случай.

– Сейчас, поищу, где записать…

– Так скажите, я запомню.

В агентство Феликс приехал в половине девятого утра. Никанор с Ариной уже были там. Старик подметал пол, девушка поливала цветы. Они поздоровались с директором, и Никанор выразил готовность немедленно приступать к изучению стеклянного осколка, а то ему «ажно самому любопытно».

– Идем, – кивнул Феликс в сторону арки, ведущей из секретарской в коридор.– Арина, мы в моем кабинете, пусть нас никто не беспокоит.

–Конечно, Феликс Эдуардович, я прослежу.

Девушка продолжила поливать растения, а директор с секретарем скрылись в коридоре, ведущем в главный офис.

Зайдя в кабинет, Феликс достал из кармана пиджака сложенную салфетку, развернул, протянул Никанору и отошел к окну, чтобы не мешать.

Взяв салфетку, старик пристально посмотрел на кусочек стекла, блестящий в солнечных лучах, поднес его к лицу и, держа на небольшом расстоянии, принялся водить рукой из стороны в сторону, словно плавно раскачивал воздух. В карих глазах его проступила звериная желтизна, зрачки вытянулись вертикально.

Минут десять, не меньше изучал Никанор «стеклянные» запахи, когда же он, наконец-то, положил салфетку на стол, Феликс поинтересовался результатом:

– И что там?

– Сильная отрава, – задумчиво ответил дед. – Из цветочков она каких-то чудных.

– Цветочков? – переспросил Феликс. – Из каких?

– А пес их знает, чудные больно.

– Описать можешь?

– Могу, чего ж не смочь.

Директор подошел к письменному столу, извлек из ящика чистые листы бумаги, карандаш, сел в кресло и приготовился рисовать.

– Букетом они растут, – сказал Никанор, – цельной шапкой. Головки круглые и такие, знаешь… ребристенькие, что ли, по краю каемочка да усики тоненькие.

Остро заточенный карандаш в руке Феликса двигался легко и быстро, и вскоре на листке возник пышный букет цветов.

– Похоже? – подняв страницу, он продемонстрировал рисунок старику.

– Тютелька в тютельку! – одобрил он. – Токмо запашок энтот там не один, еще кой чаго наблюдается.

– Да? И что же?

– Компот там цельный химикатный.

– И сможешь описать?

–Стараться буду, шибко много тама всего, самые пахучие скажу.

– Давай, – Феликс взял чистый лист и приготовился записывать.

На этот раз с ассоциациями оборотня пришлось повозиться, но, в конце концов, самыми пахучими ингредиентами «химикатного компота» оказались ацетон, хлор, спирт и щелочь.

– М-да, – сказал директор, глядя на рисунок и записи. – Однако ж.

– Делать дальше чаво думаешь?

– Надо бы на тело взглянуть.

– Лицедея таво?

– Именно. Хочу, чтобы и ты его хорошенько осмотрел.

– Осмотрю, чего ж не осмотреть, – покладисто кивнул старик. – Тока где оно, тело евонное?

– Сейчас узнаем. – Феликс взял телефон и набрал номер капитана Мухина. Районный участковый ответил не сразу, голос его звучал непривычно подавленно и тихо:

– Привет, Феликс.

– Здравствуй, Дима. Ты на работе?

– Можно сказать, в отпуске, – ответил голос еще печальнее и тише.

– В отпуске? Сейчас? Уехал куда-то отдыхать?

– Ага, в больницу, в ней и отдыхаю.

– Что случилось?

– Приступ панкреатита. Думал все – смерть пришла, но айболиты откачали. Теперь не скопытиться бы от диеты больничной, это ж караул какая гадость.

– Это ты отпуск так хорошо гулять начал, что до панкреатита дошло?

– Да вроде нет, ничего такого даже не употреблял, просто как-то так совпало.

– И надолго ты там?

– Еще неделя минимум. А ты хотел чего-то?

– Да. Буквально позавчера актер умер прямо на сцене театра от сердечного приступа, хотел узнать, куда тело отвезли, в какой морг.

– А что за актер? – голос в трубке заметно оживился.

– Всеволод Плетнев.

– Эмм-м… не знаю такого, но, может, лицо бы увидел – вспомнил. Давай лейтенанту Пестимееву позвоню и дам задание выяснить?

– Буду твоим должником.

– Ай, перестань, тоже мне большое дело. Перезвоню, как будет информация.

Через час капитан Мухин перезвонил и доложил, что тело актера Плетнева находится в Боткинском морге.

– А у театра этого еще, оказывается, случай был, – сказал Дмитрий. – Месяц назад там дворник с крыши упал.

– Убился?

– Да.

– Можешь выяснить имя, фамилию, адрес родственников? И заодно адрес родных Плетнева.

– Могу, конечно. Сейчас Пестимеева наберу…

Закончив переговоры с районным участковым, Феликс взял со стола рисунок, записи и вместе с Никанором вернулся в секретарскую. Весь коллектив агентства был уже в сборе.