– Помните, я раздал вам всем амулеты и велел носить их не снимая? – произнес Феликс, не меняя позы и выражения лица.

Один за другим люди стали вытягивать из-под воротников кто шнурки, кто цепочки с небольшими круглыми медальонами, напоминающими черные каменные спилы, по которым под определенным углом пробегали зеленоватые всполохи.

– Молодцы, – сказал директор и снова замолчал.

– Да пусть только сунутся, Феликс, – сказал Сабуркин. – Что мы, за себя постоять не сможем? Я ж на всякий случай и осиновым колом обзавелся.

– Осиновым колом? – переспросил Феликс, переводя взгляд на Валентина.

– Ага, двухсторонним. Поехал с приятелем в лес, нашел осину, отрезал хорошую такую ветку, да заточил ее с обоих концов. Думаю, пусть себе лежит, много места всё равно не занимает. Или осина против кровососов не работает и это просто сказки?

– Любое дерево работает, если точно в сердце вогнать или в глаз. Вопрос – как успеть это сделать.

– Успеем, мы проворные, – заявила Алевтина, пряча медальон в вырез кофточки. – Валя, нам тогда всем тоже кольев настругай, полезная в хозяйстве вещь, пускай будет.

Сабуркин согласно кивнул.

– Феликс Эдуардович, – подала голос Арина, – может, что-то еще защитного посоветуете? Лучше мы, на всякий случай, будем в курсе всех возможностей.

– Проводим клиентку, дам подробные инструкции, – ответил он.

Вскоре в арке показались Гера с Асей. Девушка выглядела спокойной, даже повеселевшей.

– Значит, так, – сказал Гера. – Вечерний спектакль отменен в связи со смертью актера, но театр открыт, продолжает работать, поэтому мы без особого труда сможем попасть внутрь и осмотреть место происшествия, заглянуть в гримерку покойного, заодно и осмотрим гримуборную Марьяны Бакушинской. Сам театр небольшой, все друг у друга на виду, поэтому, чтобы особенно глаза не мозолить, мы решили переодеть одного из наших сотрудников в уборщика. Благо, Ася сказала, что одна из уборщиц заболела, и она вполне может пройти в подсобку, взять ее халат, инвентарь и оставить под лестницей входа для работников театра. Ася будет ждать нас в театре и откроет нам дверь по звонку на мобильный. Таков план. Одобряете?

– Вполне, – закивали коллеги. – Нормальный план.

Тем временем Ася внимательно рассматривала детективов, и, наконец, взгляд ее остановился на директоре. Отчего-то он напомнил ей скульптуру в превосходно сшитом костюме. Все в его облике было застывшим, лишь глубокие синие глаза горели какой-то нечеловеческой внутренней силой.

– И кто же будет изображать уборщика? – спросила девушка, с трудом отводя взгляд в сторону. – Как-то вы не очень все похожи…

– Вот кандидатура, – Сабуркин указал на секретаря. – Похож?

Ася обернулась, посмотрела на старика в очках, и согласилась, что да, похож.

– Если что, скажете, что подменяете Лидию Сергеевну, – сказала девушка. – Но я не думаю, что кто-то спросит, просто так, на всякий случай.

– Усе уразумел, – чинно произнес Никанор Потапович.

– В общем, сегодня вас ждать, да? – в посветлевших глазах Аси сверкнула доверчивая, почти детская надежда, и сотрудники невольно заулыбались, глядя на девушку.

– Деточка, все будет хорошо, – сказала Алевтина. – И придем, и всё разузнаем, ни о чем не волнуйся с этого момента. Ты в надежных руках.

– Спасибо! До встречи!

И Ася выпорхнула из секретарской в яркий весенний день, оставив дверь открытой. Никанор аккуратно затворил ее и поинтересовался:

– И с кем пойду я нынче по тиатрам шваброй махать?

– Поедем все, – ответил Феликс, – кроме Арины. В здание войдем вдвоем с Никанором, остальные будут ждать в машинах на связи.

– А почему без меня? – вздохнула Арина.

–Останешься за хозяйку. Если мы задержимся, закроешь агентство.

– Если за хозяйку, тогда ладно, – сверкнула улыбкой девушка. – Как считаете, действительно могла ее мама убить этого актера? Гера, что скажешь? Вы же долго там общались.

– Ася уверена в этом почти на сто процентов, – ответил Герман. – Я же затрудняюсь сделать какие-то выводы на основе ее эмоций и, может быть, фантазий. С актерами общаться мне не доводилось, но могу предположить, что они, как и все творческие люди, персоны импульсивные.

– Чтобы решиться на убийство, да еще и публичное, надо быть очень сильно импульсивной персоной, – заметил Сабуркин.

– Достаточно поехавших мозгов, – вмешалась Алевтина. – Может, эта артистка, к тому же, и хорошенько выпивающая. Среди артистов это, сами знаете, далеко не редкость.

– Да чего гадать, – сказал Гера, – поедем, посмотрим, разберемся. Кстати, название «Эль Вагант» что означает, как переводится?

– Перевести с французского можно как «из вагантов», – ответил Феликс. – Например: этот малый из вагантов.

– А кто или что такое ваганты? – поинтересовался Валентин. – Прошу пардона за необразованность.

– В средние века в западной Европе так называли странствующих поэтов и музыкантов, – ответил Феликс. – В основном их творчество было пародией, сатирой на религиозные догматы, так как в большинстве своем эти люди сами получили церковное образование, но церковной жизни предпочли пьянство, распутство и бродячую жизнь. Церковь их ненавидела, а власть, да и простой люд побаивались, потому как отличались они храбростью, возмутительной дерзостью и крайней жестокостью.

– Поэты-отморозки? – уточнил Валентин.

– Можно и так сказать. Что ж, предлагаю собираться, до закрытия театра желательно все осмотреть. Не уверен, что мы найдем там что-то интересное, но раз уж обещали.

– Надо, надо девочке помочь, – кивнула Аля. – Такая милая, такая напуганная.

– Сама она не могла этого актера отравить и разыграть тут комедию? – сказал вдруг Сабуркин.

– Чтобы мать свою так подставить? – брови Алевтины изумленно приподнялись. – Валя, почему тебе в голову такие гадкие мысли приходят?

– Мало ли, кто их знает, этих творческих.

– Не она это, – произнес Феликс, направляясь к выходу. – Не играла девочка, на самом деле была в панике. Я ощущал биение ее сердца, как циркулирует кровь, каким бешеным становится пульс, когда она говорит о своих подозрениях насчет матери. Такой выброс адреналина обычный человек не сыграет.

– А, ну тогда ладно, – кивнул Валентин. – Кстати, Феликс, если в театр идете с Никанором, он-то понятно – уборщик, а ты как? Как ты там свое присутствие объяснишь?

Взявшись за ручку двери, директор обернулся и произнес, практически не разжимая губ:

– Никак. Меня никто и не увидит, ведь я умею отводить людям глаза. Вы же помните, кто я такой, да? Или напомнить?

– Извини, – вздохнул Сабуркин, – просто это… это самое…