— Голова немного закружилась. Сейчас все пройдет.

Она ощутила пожатие его пальцев, и от этого прикосновения дыхание сбилось еще больше, чем от подъема по бесконечной лестнице. Хавьер смотрел на нее непроницаемым взглядом.

— Алдана в конце концов одобрила твой выбор жены? — спросила Эмелия.

— Я не нуждаюсь в одобрении домоправительницы, Эмелия. Мы женаты, вопрос закрыт. Это касается только нас двоих, больше никого.

После короткой передышки, закусив губу, Эмелия преодолела последние ступеньки. Она оглядывалась в поисках следов своей прошлой жизни, но не находила никаких свидетельств того, что провела на вилле почти два года. Стены украшали подлинники известных художников — места для семейных фотографий не нашлось. Формальный декор был призван демонстрировать благосостояние, а не создавать уютную домашнюю атмосферу. Эмелия не видела в безупречных, почти музейных интерьерах ничего, что отражало бы ее вкус и пристрастия. Интересно почему?

Хавьер открыл перед ней двери в спальню, напоминавшую размерами спортивный зал.

— Это была наша комната.

Эмелия обратила внимание, что ее муж употребил прошедшее время. Значило ли это, что Хавьер все-таки не собирался жить здесь вместе с ней? Она хотела уточнить, но не решилась.

— Она очень большая…

— Ты что-нибудь узнаешь?

Она посмотрела на огромную кровать, невольно представив себе, как лежала на ней с Хавьером. Желудок судорожно сжался, и молодая женщина поспешно перевела взгляд на прикроватный столик, украшенный их свадебным фото. Дыхание снова сбилось, когда она взяла снимок в руки, вгляделась в собственную улыбку почти двухлетней давности и наморщила лоб, пытаясь добраться до уголков сознания, где просто обязаны были сохраниться хотя бы отрывочные воспоминания о самом важном дне ее жизни.

Ее подвенечное платье, пышное, щедро, но со вкусом отделанное стразами, сделало бы честь представительнице королевской фамилии. Эмелия могла только робко предположить, сколько оно стоило. Вуаль длиной как минимум метров пять крепилась к драгоценной тиаре, в которой невеста действительно выглядела как принцесса. Сложная прическа, безукоризненный макияж, букет из цветов апельсинового дерева — все говорило о том, что церемония была тщательно спланирована. Фотография напомнила Эмелии все те великосветские бракосочетания, которые она посещала с отцом. Много шума, еще больше — показного благополучия и счастья, толпы гостей, большая часть которых через год даже не вспомнит имен жениха и невесты. Эмелия ненавидела эти элитарные мероприятия и каждый раз клялась себе, что ни за что не превратит свою свадьбу в одно из них. Но, судя по снимку, сдержать данное себе слово ей не удалось, и ее свадьба тоже больше походила на театрализованное представление для избранной публики.

На фотографии Хавьер был одет в костюм с белой рубашкой и галстуком в серебряную с черным полоску. Он выглядел властным, элегантным и самоуверенным, как всегда, но его улыбка показалась Эмелии не слишком естественной, особенно по сравнению с ее собственной. Она задумалась, заметила ли его вымученную радость в тот день, забеспокоилась ли, или была слишком занята, пребывая в центре всеобщего внимания?

— Мне жаль, — Рука дрогнула, когда она ставила снимок на место. — Я ничего не помню. Мне кажется, все это происходило с кем-то другим.

Хавьер перестал искоса разглядывать жену и перевел взгляд на изображение новобрачных во всем свадебном великолепии.

— Иногда, когда я смотрю на этот снимок, мне тоже так кажется.

Эмелия удивленно посмотрела на мужа. Следовало ли ей понимать эти слова как сожаление о поспешном браке? А кто тянул его под венец, куда он так торопился, позвольте спросить? Большинство современных мужчин идет на любые ухищрения, лишь бы избежать официальных супружеских уз, им гораздо милее гражданский или, еще того лучше, гостевой брак, позволяющий сохранять независимость…

Или страсть, которая, предположительно, бросила их в объятия друг друга, померкла и облупилась после двух лет совместной жизни? Над отношениями в семье нужно постоянно работать, это Эмелия уяснила, глядя, как ее отец рушит один свой брак за другим, не делая даже попытки научиться чему-то на предыдущих ошибках. Может быть, Хавьер разочаровался в ней? Он не производил впечатления безумно влюбленного мужчины. Эмелия видела в его глазах огонь физического желания, но не настоящую, идущую от души и сердца любовь, которой хватило бы до конца их дней.

— Что-то не так, Эмелия? — спросил он, перехватив ее взгляд.

— Э… Мне любопытно, почему ты так поторопился с предложением руки и сердца. Почти все мужчины, которых я знала, заставляли своих подруг ждать годами. Отчего такая спешка?

Что-то мелькнуло в глубине его глаз, словно Хавьер, как опытный шулер, мысленно тасовал колоду карт, выбирая подходящую случаю.

— А как ты думаешь? — будничным тоном спросил он. — Поверь, я не принуждал тебя принимать мое предложение. Ты сама хотела выйти за меня.

— Не знаю… — протянула Эмелия. — Может быть, я просто не помню, что меня снедало страстное желание найти мужа. Мне всего двадцать пять…

— Двадцать семь, — поправил ее Хавьер.

— Т-точно. Двадцать семь…

Я захотел тебя в тот самый момент, когда увидел сидящей за роялем. — Кончиками пальцев он приподнял ее лицо за подбородок. — Нас потянуло друг к другу с первого взгляда. Не было смысла откладывать то, чего мы оба так желали.

Глядя в завораживающую темноту его взгляда, Эмелия ощутила, как внутри зарождается желание. Значит, так оно и было в тот самый первый раз? Зов плоти, неукротимая сила, которая поглотила весь имевшийся в ее распоряжении здравый смысл?

— Как скоро… — она сглотнула, — мы стали спать вместе?

— Попробуешь догадаться? — спросил испанец хрипловатым, дразнящим шепотом, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу.

— Я не из тех женщин, которые прыгают в постель на первом свидании.

— Похоже, на этот счет у тебя нет никаких сомнений, — подначил он.

Глаза Эмелии расширились от ужасного подозрения.

— Ты же не хочешь сказать, что я…

— Не хочу. — Хавьер убрал руку от ее лица. — Честно говоря, я был потрясен твоим поведением. Из всех женщин, с которыми я встречался, ты одна сказала мне «нет».

Эмелия мысленно вручила себе медаль. Отказать такому мужчине, как Хавьер, нелегко.

— И что, мой отказ раззадорил тебя, ты принял вызов и решил меня завоевать?

Он расплылся в ленивой улыбке:

— У меня были и другие причины.

— Ага. — Эмелия снова взглянула на фотографию. — Полагаю, первой брачной ночи мы дожидаться не стали.

— Не стали.

Эмелию потрясло, какой мощный пинок ее воображению дали два коротких слова. Она вся подобралась, представив, как Хавьер обладал ею. Грудь покалывало от возбуждения, в животе что-то трепыхалось, как вывешенное на улице белье в ураган, сердце бешено колотилось. Но это были лишь фантазии, допущения. Ее память молчала. Эмелия чувствовала себя обманутой, она боялась, что воспоминания о самых знаменательных моментах ее жизни никогда к ней не вернутся.