не знал, хватило бы у меня решительности и обиды, чтобы вернуть Сашу домой к мужу. Не исключено, что я бы пошел до конца.

Да, пожалуй, я был готов утащить ее с ребенком обратно в Москву, потому что вместе с обидой ко мне вернулось и неконтролируемое желание. Я довел ее до истерики. Она едва была в сознании, с трудом шевелила губами и умоляла сквозь рыдания. Но я хотел ее даже такую размазанную и сломленную. Он была совершенством, пусть даже поверженной, загнанной в угол. И я был вместе с ней в этом проклятом углу. Она снова окутала меня своими чарами.

Поэтому я никак не мог остановиться, отказывался слышать, что она говорила. Пришлось даже отойти, чтобы не вдыхать ее запах и не видеть искусанные красивые губы так близко.

Словно великий судья, я вынес ей приговор:

– Собирай вещи. Завтра же вернешься к мужу.

– Нет, – проговорила Саша одними губами.

Она пересекла кухню и вцепилась в рукава моей куртки.

– Нет, Марат. Пожалуйста! Я не могу, – жалобно простонала она.

Но я не повелся на ее большие заплаканные глаза и дрожащие губы.

– Можешь, Саша.

И тут она сделала нечто невообразимое. Ее колени дрогнули, и Саша стала опускаться вниз. Грешным делом, я решил, что сейчас она мне виртуозно отсосет, как в ту безумную ночь. Проклятье, я отчаянно желал, чтобы она насосала себе свободу. Тот минет запал мне в душу. Я неистово жаждал повторения.

Но Саша не тронула ни ремень, ни пуговицу, ни молнию на ширинке. Она опускалась все ниже и ниже, пока не упала к моим ногам. Обняв мои ноги, Саша продолжала рыдать и повторяла:

– Пожалуйста, Марат. Ради моего ребенка, ради всего, что у тебя есть святого. Пожалуйста… Умоляю тебя.

У меня не осталось ни одного шанса. У меня не осталось слов.

Я вспомнил, как гордо и надменно она смотрела на меня в клубе. У нее хватило тогда наглости и совести угрожать мне. Она не боялась ни капли, что я расскажу о нас Жене. В тот день я ненавидел ее так сильно, но и восхищался горделивой, стойкой девчонкой. А теперь что с ней стало?

Куда делась гордость и спесь?

Сколько всего она пережила, что так изменилась?

Или я опять сравниваю ее с образом, который сам придумал?

Нет!

В любом случае – нет.

Я не мог и не имел права стоять и смотреть, как она унижается. Я присел и скорее сгреб Сашу с пола, обнял, прижал к себе крепко и сел на стул. Она компактно и уютно до тошноты устроилась у меня на коленях.

– Прекращай это дерьмо! Сдурела? – ругался я, но уже не зло.

У меня как будто не осталось причин ранить ее. Не осталось причин ее ненавидеть. Она сама себя наказала.

Саша продолжала плакать. Она вцепилась в борта куртки, пыталась снова что-то говорить, но я больше ничего не различал.

– Хватит, хватит. Все, – как мог, пытался я ее успокоить.

Руки сами стали гладить ее волосы. Я смахивал пальцами слезы и даже дотянулся до полотенца, что лежало на столе, чтобы вытереть ее сопливый нос.

Когда она проплакалась немного и смогла взглянуть на меня, я сам, не зная почему, приказал:

– Не смей унижаться, поняла? Никогда и ни перед кем.

Саша кивнула сначала, но потом всхлипнула и покачала головой.

– Мой сын, – проговорила она неровным голосом. – Ради него я сделаю все. И валяться у тебя в ногах мне не стыдно. Я виновата, Марат. Так…

Я накрыл ее рот рукой. Не место и не время сейчас. К тому же я услышал звуки из прихожей.

– Это ключ в двери, – пояснил я, кивнув Саше за спину.

Она вскочила, зачесала рукой волосы и вытерла глаза. Как будто это поможет. Даже в такой ситуации я не мог не хмыкнуть.

– Это Катя. Хозяйка квартиры, – сказала Саша. – Я ждала ее.

– Иди умойся. Я ее встречу.

Не дожидаясь возражений, я толкнул ее к двери, которая вела в ванную, к счастью. Саша, слава богу, не сопротивлялась.

Едва Саша скрылась в ванной, я скинул куртку на стул и пошел встречать хозяйку.

– Саш, дверь открыта! – возмутилась та шепотом, наконец проникнув в квартиру. – Я тыкаю, тыкаю, а тут не заперто.

Она не сразу меня заметила, стала разуваться. Похоже, моя ровесница, блондинка. Сразу видно, что бойкая.

– Ой, – подпрыгнула она, увидев меня в конце концов.

– Привет, – улыбнулся я, максимально включая доброжелательность и обаяние.

– Вы кто? – моментально напала на меня хозяйка.

Я протянул руку и представился.

– Меня зовут Марат. Я старый друг Саши.

– Лааадно, – протянула девушка. – Я Катя. А где Саша?

– Я… Я здесь, Кать.

Саша вышла из ванной, все еще заплаканная, но почти спокойная.

Катя очень внимательно прощупала ее взглядом, взглянула на меня не менее внимательно. Кажется, она сделала какие-то выводы.

– Дан в порядке? – спросила она.

Саша кивнула.

– Дан? – переспросил я не стесняясь.

– Данис, – пояснила Саша. – Мой сын.

Наше имя. Сердце кольнуло, я чуть не завелся снова. Она приехала в Казань, дала сыну наше имя. Что за дерьмо?

Задать этот вопрос мне не позволила Катя.

– Твой друг не знает, как зовут твоего сына? – поинтересовалась она, снова рассматривая меня.

Катя мне ни капли не доверяла. В принципе, не без причин. Я бы себя на порог не пустил. Но у девочек не было выбора. Придется наслаждаться моей компанией.

– Мы давно не виделись, – пояснила Саша.

Катю этот аргумент не убедил, но сверлить меня глазами она перестала.

– Пойдемте на кухню, выпьем чая, – предложил я. – Что стоять в прихожей?

Катя не стала возражать и прошла в кухню. Саша включила чайник. Я встал у раковины, сложив руки на груди.

– У меня дело к Саше, – почти враждебно заявила Катерина.

– О, я вам не помешаю, – продолжал улыбаться я.

– Точно?

Саша всхлипнула, и Катерина сдвинула брови. Я взглянул на беглянку, советуя без слов не пытаться от меня избавиться сейчас. Вообще не пытаться. Никогда. Это бесполезно. Теперь я буду решать, когда оставаться, а когда уходить.

Эта мысль мне так понравилась, что я почувствовал себя почти хорошо.

– Да, Кать, говори при Марате. Мне нечего скрывать. Если это, конечно, не твое личное.

Катя быстро поняла, что мы останемся в том же составе на кухне. Ей это не нравилось, но выбора не было.

Она выдохнула раздраженно, но все же перешла к делу.

– Все случилось вперемешку, Саш. Мы решили купить помещение для второго магазина.

– Как здорово, поздравляю, – Саша искренне обрадовалась, но подавленный