Vomito Negro: эпидемия ужасной черной рвоты, то есть желтой лихорадки, поднимает свою уродливую голову на улицах Барселоны, Испания, 1819. (Diomedia/Wellcome Library)

Желтая лихорадка остановила работу федерального правительства Соединенных Штатов (и правительства Пенсильвании, которое тоже располагалось в Филадельфии). Президент Вашингтон управлял страной из своего поместья в Маунт-Верноне, но, поскольку бежал в спешке, не захватил с собой документов: «Я не взял с собой никаких официальных бумаг (даже правил, которые устанавливались для подобных случаев). Следовательно, я не могу здесь принимать решения, требующие обращения к документам, которыми я здесь не располагаю». Ему сказали, что он не вправе переносить столицу и собирать Конгресс в другом месте, поскольку это «будет неконституционно». К концу октября, когда комары впали в зимнюю спячку, жители стали возвращаться. Первая леди, Марта Вашингтон, писала, что город «так пострадал, что не сможет вскорости снова стать прежним – почти каждая семья потеряла кого-то из друзей, и весь город оделся в черное». Эпидемия желтой лихорадки 1793 года за три месяца убила 5000 человек, почти 10 процентов населения города. Чтобы представить себе масштабы эпидемии, скажу, что в современном Нью-Йорке от, предположим, особого штамма лихорадки Западного Нила должно было бы умереть два миллиона жителей. Комары для молодого государства стали настоящим катаклизмом.

Желтая лихорадка продолжала терзать город. Во время эпидемии 1798 года, к примеру, вирус убил в Филадельфии 3500 человек и еще 2500 в Нью-Йорке. «Желтая лихорадка, – твердил отчаявшийся Томас Джефферсон, – будет препятствовать росту нашей нации. Эпидемии желтой лихорадки – это проклятие больших городов». Хотя по Закону о пребывании 1790 года столицу было решено перенести в специально построенный город, Филадельфия продолжала требовать себе эту роль. Эпидемии желтой лихорадки, начавшиеся в 1793 году, положили конец ее притязаниям и ускорили строительство новой столицы. В 1800 году Вашингтон, округ Колумбия, был готов и начал действовать. Город был построен на слиянии рек Анакостия и Потомак, и это было настоящее болото – до того как стать болотом политическим. Впрочем, сам Вашингтон не дожил до завершения строительства и не увидел архитектурного чуда, названного в его честь.

В декабре 1799 года в Филадельфии оплакивали еще 1200 погибших от желтой лихорадки. В том же месяце умер Джордж Вашингтон. Ему было шестьдесят семь лет. Осенью его мучили приступы малярии, которые вызвали ряд других осложнений[69]. К декабрю здоровье его окончательно пошатнулось. Врачи предписали традиционное кровопускание. Меньше чем за три часа они выпустили более половины объема крови! На следующий день Вашингтон умер. Наполеон объявил во Франции десятидневный траур, но одновременно отдал приказы о подавлении восстания рабов на Гаити и укреплении позиций Франции в Америке, тем самым составляя угрозу Соединенным Штатам, тому самому государству, которое создавал Вашингтон с помощью его соотечественников-французов.

Когда британцы потерпели неудачу, Наполеон решил сохранить колоссальные богатства Гаити для Франции. И он, ни о чем не догадываясь, кинул не обладавших иммунитетом солдат в горнило болезни и смерти – и в руки блестящего стратега Туссен-Лувертюра, который умело использовал своих смертельно опасных союзников – желтую лихорадку и малярию. С самого начала революции Лувертюру пришлось бороться с разными фракциями. Когда британцы в 1798 году покинули остров, он стал бесспорным лидером революции. Тому способствовали его поразительные дипломатические и военные способности. Его прозвали Черным Наполеоном – так называли его и друзья, и враги, и это говорит о многом. Он конфисковал кофейные плантации и использовал торговлю кофе на черном рынке, чтобы финансировать свою революцию[70]. Узнав об этой контрабанде, разъяренный Наполеон воскликнул: «Чертов кофе! Чертовы колонии!» Но именно эта колония была слишком ценна для французской экономики, чтобы просто так от нее отступиться.

Наполеон лелеял планы восстановления былой французской славы на американской земле.

Гаити был важен – не только из-за своих прибылей, но и в качестве плацдарма для строительства североамериканской империи Наполеона. Наполеон всегда жаждал войны и власти, и о его американских планах ходили самые невероятные слухи – от посягательства на карибские колонии Британии до марша на Канаду и даже вторжения в Соединенные Штаты с недавно освоенной территории Луизианы.

Во время американской революции колониальные товары, не облагаемые испанскими налогами и пошлинами, спокойно курсировали по реке Миссисипи. Чтобы финансово поддержать восстание, Испания позволила Континентальному конгрессу беспошлинно хранить и вывозить товары через порт Нового Орлеана. В 1800 году экономически истощенная и потерявшая былое величие Испания передала территорию Луизианы наполеоновской Франции. Все экспортные льготы Америки в Новом Орлеане немедленно были отменены. Испания точно так же поступила во Флориде. Президент Джефферсон понял, что Америка теряет выход в Мексиканский залив, а это станет тяжелым ударом для американской торговли. Республика и без того находилась в тяжелом положении и не могла позволить себе такой роскоши. В тот период через Новый Орлеан проходило около 35 процентов американского экспорта. Были распущены слухи о том, что Америка готова отправить 50-тысячную армию для захвата Нового Орлеана, хотя в действительности армия Соединенных Штатов насчитывала всего 7100 человек. Американцы не хотели втягиваться в войну с Францией и с тревогой наблюдали за развитием событий в Европе и на Карибах.

В декабре 1801 года Наполеон в конце концов начал свою непонятную и амбициозную американскую кампанию. Под командованием зятя Наполеона, генерала Шарля Леклерка, 40-тысячная французская армия отправилась на Гаити, чтобы положить конец восстанию рабов. У Туссен-Лувертюра и его верных комаров на этот счет были другие планы. Используя тактику партизанской войны и политику выжженной земли, Лувертюр втянул французов в безнадежную борьбу, где им светила только смерть от болезней, переносимых комарами. Его солдаты наносили с холмов стремительные удары и тут же отступали. Поскольку происходило это в самый нездоровый сезон, то главная задача заключалась в том, чтобы заманить французов на комариное побережье и в миазматические болота.