– И вот он видит, что она спешит к нему через поле, пользуясь картой, которую он для нее нарисовал. Русые волосы, пахнущие шампунем, скачут по плечам во время ходьбы. Длинные изящные ноги перепрыгивают через корни и камни. Она дивно хороша! Так молода, так прекрасна! Вы слушаете меня, доктор Робертс?

Никки кивнула словно завороженная. В самом деле, кусочки мозаики начали складываться.

– Вы говорите о Шарлотте Клэнси, не так ли?

– Очень хорошо, – кивнул Родригес. – Мужчина сходил по ней с ума. Она была юна и невинна. Не в том смысле, что она была девственна, нет! Она была невинна как человек, никогда в жизни не сотворивший зла. Должно быть, именно это так притягивало мужчину к этой девушке, потому что сам он не был столь невинным. Они были из разных миров, с разных планет. Их пути никогда не должны были пересечься, однако звезды сошлись так, что это случилось. – Луис сделал драматическую паузу. – И вот она идет ему навстречу, и он испытывает безумное счастье.

– Что случилось потом? – спросила Никки таким тоном, словно вела сеанс в своем кабинете, а Родригес был ее пациентом.

– Мужчина припарковал машину в кустах и пошел навстречу любимой. Он видел, как она пробирается по тропинке через лес. Должно быть, у него так сильно билось сердце! Он позвал ее: «Кара!», – а она откликнулась: «Любимый, я здесь!» – Луис Родригес заговорил тоненьким голосом, подражая юной девушке, и у Никки сжался желудок. – Они встретились. Мужчина смотрел с обожанием и вожделением, но не торопился. Он хотел рассмотреть ее лицо, тело, чтобы запомнить момент. Вы представляете, как она выглядела, доктор Робертс?

– Примерно, – ответила Никки. – Ей было всего восемнадцать, почти ребенок. Что вы с ней сделали, Луис?

Он с удовольствием рассмеялся и погрозил ей пальцем.

– Не торопитесь, доктор Робертс. Итак, юная красавица – это Шарлотта Клэнси, а ее любимый – я. Тогда я был женат, причем второй раз, встреча с Анной была еще впереди. Я крутил прекрасный летний роман с Шарлоттой, и все шло идеально, пока она не переступила черту. Шарлотта не оставила мне выбора.

Луис помолчал.

– Вы спросили, что я с ней сделал. Сначала я велел ей снять платье. Как и Анна, она любила, чтобы мужчина доминировал. Шарлотта обожала подчиняться, сходила по мне с ума. – Он чуть прикрыл глаза, на лице отразилось наслаждение. – Даже теперь я помню, как она поднимает руки, стягивает платье через голову. Маленькие круглые грудки, плоский животик и крохотные шелковые трусики. О, она была идеально сложена, доктор Робертс! Я попросил ее потанцевать для меня, но она стеснялась. Пришлось немного ей помочь. Вы когда-нибудь видели, как танцует человек под пулеметным градом?

Никки судорожно сглотнула, а Луис гадко захихикал.

– Полагаю, вы не представляете, о чем я говорю. Поясню. Человек, в которого стреляют из пулемета, падает на землю намного позже, чем умирает. Он танцует в ритме пуль, руки и ноги дрыгаются, а на лице обычно застывает такое удивление! Поверьте, это прекрасное зрелище. – Он улыбался. – Картер Беркли был моим банкиром. Мне нравилось с ним работать, да только он был немного упрям. Я решил сделать ему маленький подарок – показать танец Шарлотты, а заодно научить послушанию. Кстати, это он познакомил меня с Шарлоттой, а долг платежом красен. Я пообещал ему развлечение и велел явиться на встречу. Не знал, что он так болезненно воспримет произошедшее. Он ныл и плакал словно девка. Я едва не похоронил его вместе с Шарлоттой. А знаете, что думал этот сопливый идиот? Он думал, что я пригласил его на тройничок!

Луис расхохотался, довольный произведенным эффектом. Никки смотрела на него во все глаза.

– Вам не понравился мой поэтический рассказ, доктор Робертс? Как жаль! Но я всегда был таким. Я беру то, что мне нужно. И никто не имеет права покушаться на мое!

Никки вспомнила все, что рассказывал Дерек Уильямс, и, пытаясь разобраться, принялась рассуждать вслух.

– Значит, Картер был вашим банкиром, тем мужчиной на зеленом «ягуаре»? Но он никогда не был любовником Шарлотты, потому что настоящим ее парнем были вы.

– Не уверен, что меня можно считать ее парнем. Я просто развлекался.

– А Картер все еще работает на вас?

Лицо Луиса посуровело.

– У меня не государственная организация, доктор Робертс. К нам нельзя прийти поработать, а затем сменить сферу деятельности. Мы как семья. Если ты стал частью семьи, это навсегда. Однако за последние годы Картер стал скорее обузой, чем помощником и другом. Взять хотя бы его визиты к вам.

– Под семьей вы понимаете ваш наркокартель?

– Я бы не стал называть мою семью наркокартелем. Производство кокаина и «крокодила» лишь часть бизнеса. Как, кстати, и торговля недвижимостью. У нас очень широкие интересы.

– Ерунда! – бросила Никки. Ей неоткуда было ждать помощи, и она не рассчитывала выбраться живой. Удивительно, но отсутствие выбора сделало ее бесстрашной. – Вся эта торговля недвижимостью – мышиная возня по сравнению с доходами от наркотиков. И вся эта ваша благотворительность лишь пыль в глаза гражданам и правительству. Вы толкаете «крок» бедным наркоманам. И пусть не своими руками, вы все равно наркодилер, хотя и крупного масштаба.

Луис слушал, склонив голову набок, и не выказывал признаков гнева. Казалось, ему нравилось, когда кто-то бросает вызов.

– Для начала, я не толкаю «крок» бедным, как вы выразились. Я никого не принуждаю губить свою жизнь. Спрос рождает предложение. Я не создаю у людей потребность к зависимости. Я просто даю то, что им нравится.

Никки скривилась от отвращения.

– Это просто игра словами. Вы же знаете, что эта дрянь делает с человеком.

– О да, я знаю. Но и они знают. Почему я должен нести моральную ответственность за чей-то выбор? – хмыкнул он. – Картер Беркли также не виноват в том, что люди платят за наркотики деньги. Он был моим надежным партнером, пока не начал поглядывать на сторону. Пришлось немного прижать его, но, увы, психика Беркли оказалась слабей, чем я рассчитывал. Некоторые события нельзя спрогнозировать. Как, например, историю с Лизой Флэннаган.

При этих словах Никки насторожилась.

– Я не ожидал, что Картер начнет терзаться муками совести. Хотя, знаете, у него забавно устроена совесть! Картер переживал о наркоманах и бедняжке Шарлотте, но совершенно не переживал о том, что его партнер перестал получать свои деньги. Потому что эти деньги пошли на счета самого Картера. Слабак, но жадный слабак. Очень дурное, знаете ли, сочетание. Мистер Баден тоже этим страдал.

Никки вспоминала последнюю встречу с Картером, его страхи, предупреждения, совет уехать. Теперь она понимала, какую роль он играл в этой истории. Но каким боком к ней оказались причастны Уилл Баден и его любовница Лиза? О ком еще говорил Дерек? Банки, полиция, мэрия, власти… все щедро кормились от доходов с продажи «крокодила».

– В Лос-Анджелесе я совершил много ошибок, доктор Робертс, – с досадой сказал Родригес, глядя на пистолет. – Я умею их признавать. Сначала я доверился Беркли. Он был умным парнем, но совершенно без яиц, которые так нужны в нашей работе. Затем я доверился Валентине Баден, представившей меня своему мужу. О, сама Валентина – профи с большой буквы! Она прошла ту же школу, что и я. Вот уж у кого точно есть яйца! Но про ее мужа такого не скажешь. Жадный слабак, да. – Луис помолчал. – А самая большая моя ошибка – то, что я нанял этого торчка Гролша для убийства Никки Робертс! Он превратил отличный план в какой-то балаган!