— Вы получили весточку от дочери? — спросила Октавия, не найдя другой темы для разговора. — Вчера вечером мадемуазель Жерсанда получила от нее длинное письмо.

— Три дня назад Анжелина прислала мне почтовую открытку. Но скоро уже июль. Я так рад, что на этот раз ее каникулы продлятся целых четыре недели. Нам есть что рассказать друг другу.

Анри вырвался из рук Октавии и подбежал к паре. Он тряс погремушкой и радостно кричал.

— О, какая у тебя красивая игрушка! — нараспев сказала вдова Марти. Она улыбнулась, и на ее круглых щеках появились маленькие морщинки.

Огюстен так пристально смотрел на ребенка, что у служанки появились смутные опасения. По словам Анжелины, Анри был похож на Гильема Лезажа, но сапожник мог найти в нем сходство со своими сыновьями, умершими в раннем детстве, или с дочерью.

— Анри, иди ко мне, — позвала она. — Ты докучаешь мсье и мадам.

— Нет, — возразил Огюстен. — Надеюсь, когда-нибудь я стану дедом. Мне надо привыкать к обществу сорванцов в коротких штанишках.

Быстрым шагом к фонтану приближалась Жерсанда де Беснак. Она видела происходящее, но, казалось, эта сцена не вызывала у нее волнения.

— Добрый день, — звонким голосом поздоровалась она.

— А, здравствуйте, — ответил отец Анжелины, приподняв канотье.

Он тут же поспешил уйти, взяв свою спутницу под руку властным жестом. Возмущенная Жерсанда подошла к своей служанке.

— Господи! Этот человек не выносит даже моего вида. Ему не хватает терпимости. А ведь уже давно протестантов перестали считать еретиками. Точнее, почти два столетия, поскольку Король-Солнце имел храбрость отменить Нантский эдикт[43].

— Со мной он был очень любезен, — возразила Октавия.

— Конечно, ты же перешла в его веру. Пойдем домой. Я устала от всех этих препирательств с нотариусом и должна выпить кофе или лимонада. И я даже не успела перечесть письмо Анжелины.

Служанка посадила Анри себе на плечи, чтобы иметь возможность идти быстрым шагом. Жерсанда открыла зонтик. Руки ее немного дрожали.

— Дело сделано, Октавия, — процедила она сквозь зубы. — Этот малыш официально считается моим сыном и наследником. Я, вроде, должна радоваться, ведь я добилась того, чего хотела. Но я в смятении… Об этом мы поговорим позже.

Жерсанда подозрительно посмотрела на соседку с улицы Нобль, подметавшую порог своего дома. Почтальон, несший деревянный чемоданчик, тоже удостоился ее недоброго взгляда.

Старая дама успокоилась только тогда, когда села в кресло-качалку в своей прохладной гостиной. Она нуждалась в привычной обстановке, чтобы обрести внутреннее спокойствие.

— О, Октавия! Я становлюсь домоседкой. Я, которая в прошлом так любила кочевую жизнь…

— Мадемуазель, я прекрасно вижу, что вам грустно. Я возьму Анри на кухню. Ему нравится смотреть, как я готовлю, а вам подам лимонад. И вы должны отдохнуть.

— Да, мне нужно отдохнуть.

Жерсанда держала в руке письмо Анжелины, два больших листа, сложенных посредине. Октавия покачала головой и вышла из гостиной.

Дорогая мадемуазель Жерсанда, дорогая Октавия, мой дорогой крестный сын!

Здесь так быстро летит время, что я могу уделить переписке только один или два часа по воскресеньям. А ведь мне надо о многом рассказать вам! Но сначала я хочу поблагодарить вас обеих за вашу любезность и ваше великодушие, дорогая мадемуазель.

Как я была рада видеть вас в Тулузе! После вашего визита прошел месяц, но я по-прежнему думаю о нем. Для меня это был радостный, чудесный день. К счастью, вы предупредили о своем приезде телеграммой. Я повесила ее в своем стенном шкафу. Я будто вновь вижу себя стоящей перед большими воротами парка и поджидающей фиакр, на котором вы должны приехать ко мне. Едва он остановился, как в окне я увидела миленькое личико малыша Анри и вас, мои дорогие, пустившиеся в путь, чтобы доставить мне радость.

С каким удовольствием я гуляла с вами у Капитолия, обедала в вашем обществе на террасе роскошного ресторана! Вы хотите приехать ко мне в июне, но боюсь, что тогда будет жарко и наш маленький мужчина, да и вы тоже с трудом перенесете дорогу. Сообщите мне ваше решение.

А теперь я расскажу вам о своей ученической жизни. Надо признать, что в родильном отделении я пользуюсь определенным уважением благодаря массажу, которому научила меня моя мать. Пациенткам, за которыми я ухаживаю, он приносит огромное облегчение.

Вчера я с грустью проводила одну из наших учениц, Магали Скотто. Ее отчислили за недисциплинированность: она осмелилась выйти на улицу без разрешения, чтобы поболтать со студентом-медиком. Я уже рассказывала вам об этой эксцентричной уроженке Прованса, острой на язык и с грубоватыми манерами. Первое время я не принимала ее. Однако считаю, что отчислена она была несправедливо. Ее нам всем не хватает.

Полагаю, вам не терпится узнать новости о докторе Косте и вашей молодой подружке, сосланной в ссылку на берега Гаронны. Мне очень жаль, но я должна разочаровать вас: тулузский воздух не благоприятствует романам. Мсье акушер часто просит меня помочь ему. Он всегда вежливый, галантный, внимательный, но ничто в его поведении не говорит о том, что он готов сделать мне предложение. По так даже лучше, поскольку я не знаю, что ответить ему.

Сейчас я считаю дни, оставшиеся до летних каникул. Чуть больше тридцати двух восходов и заходов солнца, и я вновь увижу вас, мои бесценные друзья, мой обожаемый крестный сын, мой малыш, а также отца, родной город, высоко взобравшийся на скалу. Надеюсь, на вершинах гор еще будет лежать снег. Мне не терпится навестить дядюшку Жана, чтобы приласкать моего храброго Спасителя. Вы обещали, или почти обещали, что поедете со мной. Мы можем заночевать на хуторе, откуда открывается великолепный вид на гору Валье.

Нежно целую вас,

Ваша Анжелина.

Задумавшись, Жерсанда сложила письмо. Строки, касавшиеся доктора Коста, разочаровали ее.

«Чего он ждет, почему не начинает ухаживать за ней, этим настоящим сокровищем? Господи, неужели этот мужчина такой глупый? Или слепой? Я чувствую, что Анжелина уважает его и он ей нравится. Как бы мне хотелось, чтобы она стала его женой! Мадам Кост. Как красиво звучит! Моя милая Анжелина войдет в хорошее общество, где ее очарование и ум произведут впечатление. А позднее, когда я уйду в мир иной, врач возьмет в свой дом крестного сына жены, тем более что у этого ребенка есть титул и состояние. Но, увы! Я не могу вмешиваться».