Примерно за пятнадцать минут до двух часов Ламонт, одетый в серый деловой костюм с красным галстуком, вошел через главный вход с цветами в руках. С минуту он бродил по храму, пока не увидел Кальвино, сидящего за слонами.

– Я видел грузовики, – произнес Ламонт, садясь на скамью и кладя цветы.

– Ваш друг из Гонконга вывезет деньги из Таиланда? – спросил Кальвино.

Кажется, этот вопрос вызвал у Ламонта чувство облегчения. Ему понравилось чувство легкой неуверенности, которое предполагал этот вопрос. Оно давало ему ощущение власти над Кальвино, который слишком быстро обнаружил свой страх.

– У меня все под контролем, – ответил Филип.

– Приступим к работе? – спросил Винсент.

Он пошел на рассчитанный риск, обратившись к Даенг. Ламонт позвонил ей по телефону, когда он выходил от нее. Все, что ей нужно было сделать, это произнести три слова: «Кальвино был здесь». Винсент догадывался, что она не скажет эти слова. Основу их отношений вряд ли составляли преданность или дружба; они были основаны на выгоде. Но стоило Ламонту совершить хотя бы небольшой промах, тогда, каким бы умным человеком он себя ни считал, он мог принять руку Даенг, играющую у него в штанах, за нечто имеющее отношение к сексу и к страсти к нему лично. То, что Даенг ничего не сказала, указывало, что она никогда еще не была так растеряна. Бывших миа ной не существует, подумал Кальвино. Это образ мыслей относительно функции мужчин, денег и возможностей. Она сказала Ламонту по телефону, что клиент ушел. Но она не сказала, что он, Винсент, тоже был клиентом.

– Вы уверены в том человеке из Гонконга? Он нас не надует?

– Если бы он подумал, что ему это удастся, то мог бы. Но он знает, что не может меня надуть, – ответил Ламонт, с каждым мгновением становясь все более уверенным. – Ну, хорошо, давайте это сделаем, – сказал он.

Кальвино встал со скамьи и подошел к железной ограде, отделяющей святилище от тротуара и улицы сзади. Он подал знак тайцам, сидящим на корточках с колодой карт и пустой бутылкой из-под «Меконга» на грузовике с платформой. Оператор подъемного крана соскочил вниз и побежал к ним, щелкая подошвами сандалий о собственные пятки. Он ухватился руками за железные прутья ограды. Его кривая ухмылка пахла «Меконгом» и дешевыми тайскими сигаретами. Потом он отпустил прутья и автоматически сделал вай святилищу. Он был слегка пьян и спутал порядок вещей, но чувствовал себя хорошо. Движение на улицах замерло.

– Приведи кран, – велел ему Кальвино.

Через несколько секунд таец забрался в кабину крана и запустил моторы стрелы. Показал Винсенту поднятые большие пальцы. Сыщик оглянулся и увидел Ламонта, который казался маленьким и неожиданно испуганным на мраморной скамье. Он не шевельнулся, и Кальвино начал сомневаться, мог ли Ламонт подойти сзади к Бену Хоудли и прикончить его. Когда стрела крана медленно повернулась, полицейский в форме из кирпично-цементной будки дорожного регулировщика перед святилищем Эраван вышел из-за угла, подбоченился и что-то крикнул на тайском языке оператору крана. Тот испуганно указал на Кальвино, и Винсент улыбнулся полицейскому, который подошел ближе к ограде.

– Что вы делаете?

– Перевозим слонов.

– У вас есть разрешение?

– От Ват Монгкута.

Кальвино подал полицейскому копию письма Бена, которое получил от монаха, сбежавшего из Ват Монгкута. К обратной стороне письма были приколоты скрепкой две банкноты по пятьсот батов. Письмо выглядело достаточно официальным, и в темноте дорожный регулировщик не мог отличить копию от оригинала. Он посмотрел на подпись монаха, потом сквозь ограду на Кальвино. Письмо разрешало вату принять трех восьмифутовых тиковых слонов, весом около тонны каждый. Кальвино оглянулся на Ламонта, который стоял в тени слонов; одну половину его лица освещал прожектор, и оно было бледно-серого цвета, на оттенок светлее, чем его костюм. Филип вытер очки носовым платком, и, когда он откинул полу пиджака, Кальвино увидел наплечную кобуру и пушку. Стоящий выше Пратт смотрел на Ламонта сверху под углом, и его наполовину скрывали слоны. Вряд ли полковник заметил оружие: пиджак Филипа приподнялся на секунду, а потом снова опустился. Вероятно, Пратт наблюдал за полицейским, читающим письмо. Кальвино начал думать, что он ошибся в Ламонте. Баллистическая экспертиза его оружия и пули, вынутой из головы Бена, дала бы ответ на этот вопрос. С другой стороны, Ламонт был достаточно умен, чтобы выбросить орудие убийства в клонг Чайнатауна. Юрист в Кальвино заставлял его обдумывать возможности: с одной стороны – это, с другой стороны – то.

Полицейский-регулировщик медленно читал письмо под уличным фонарем и, когда закончил, с улыбкой поднял глаза. Он отдал Кальвино письмо с по-прежнему приколотой к нему тысячей батов и произнес, приподняв брови на долю секунды:

– Желаю удачи.

Винсент не мог знать наверняка, но предположил, что этот полицейский тоже из людей Пратта.

– Спасибо, начальник.

– Без проблем. Забирайте.

Коп был вооружен «кольтом» сорок пятого калибра с кусочком красной липкой ленты на рукоятке, которая торчала наружу, как у ковбоя, из кобуры у бедра. Не существовало полицейского стандартного вооружения, и каждый выбирал себе оружие сам, отчего создавалось впечатление, что в Бангкоке ковбои вооружены лучше всех в мире.

Держа одну руку на своем «кольте» у бедра, коп жестом велел оператору крана вернуться к работе. Мотор взревел, и струя серого дыма вылетела из выхлопной трубы. Оператор передвинул рычаги внутри кабины и начал осторожно перемещать длинную черную ребристую стрелу над святилищем. Кальвино руками подавал сигналы оператору, пятясь назад, как матрос на палубе авианосца. На большом металлическом крюке висели грузозахватные стропы. Оператор медленно опустил металлический крюк и стропы. Задачей Винсента было надеть стропы на слона, подать сигнал, что все готово, и отступить в сторону, когда оператор крана поднимет тонну тика из святилища и поставит на платформу грузовика.

Подняв обе руки над головой, Кальвино обвил стропами каждую ногу слона; остальная их часть легла на деревянную спину, подобно огромной летучей мыши. В его голове сверкнули красные неоновые буквы вывески бара «Доставлен мертвым в Бангкок».

– Ну, чего вы ждете? – спросил Ламонт.

Винсент огрызнулся в ответ, оглянувшись через плечо:

– Помогите мне!

– Куда вы уставились только что? – спросил Ламонт.

– Просто вспоминал.

– Что вспоминали?

Кальвино смотрел на него, вспоминая его лицо на похожей на летучую мышь твари, которая поедала тело джао по.

– Вашу с Чанчаем фотографию. Проблема с преступниками в том, что они не доверяют таким людям, как они сами, потому что считают, что другой думает так же, как они.

– Вы действительно хотите довести это до конца? – спросил Ламонт.

– А что я, по-вашему, собираюсь делать?