— Ну что, святой отец, теперь вы верите, что я действительно другой человек в теле Рэмма? Вставайте.

— Ты… ты собираешься убить меня? — Весь его облик выражал ужас.

— Вы заслужили смерти, по моему мнению, но у меня нет против вас доказательств. Потому я просто отправлю вас туда, куда вы отправили Реджинальда Рэмма. На Божий суд.

Он пытался упираться, но я заломил ему руку за спину, вытащил из храма на дневной зной и поволок к воротам, ведущим в пустыню. Со стороны стоянки донесся звук заводимого двигателя.

Тут возникла заминка, потому что часовые наверху стены не пожелали открыть ворота. Пришлось достать пистолет.

— Если не откроете — убить не убью, но колени прострелю, — пообещал я.

Ворота открылись. За ними — раскаленный песок ущелья, а дальше — пустыня смерти.

Дулом пистолета я вытолкал настоятеля на песок и вручил ему флягу с водой.

— Было бы справедливо отправить вас без воды и голышом, но я не стану присваивать себе право на суд Всевышнего. Воды вам хватит, чтобы выжить ровно один день, чтобы добраться туда, если будете идти быстро, а в пещере вы воду найдете, если, конечно, господь соизволит вам ее дать. А я буду ждать вас тут два дня. Не принесете Слезу бога — не войдете и сдохнете прямо у ворот. Клянусь душой невинно убиенного Реджинальда, что без Слезы не впущу. И пускай господь поможет вам, если вы невиновны.

Он шагнул наружу, затравленно и тяжело дыша, но в его глазах я увидел хитринку.

— Да, и просто между прочим. На случай, если вы надеетесь на монаха, удравшего на грузовике, — я взорвал мост и перерезал телефонную линию. Даже если кто-то сумеет выбраться на ту сторону ущелья, ему предстоит пройти сто пятьдесят километров до ближайшего человеческого жилья, что займет минимум два дня, даже если он сможет дойти. А потом еще несколько часов уйдет на то, чтобы сюда приехала помощь, и если это будет не взвод солдат, обученных бороться с магами, а местный констебль или там шериф, то он ничего не сможет поделать. Таким образом, ближайшие двое-трое суток я тут главный, а воды у вас на двое суток в этой духовке не хватит. Потому, если вы надеялись никуда не идти, а посидеть где-то под скалой за поворотом несколько часов, пока не приедет подмога, не надейтесь. По истечении двух суток я выйду за ворота и прогуляюсь. Найду вас поблизости без Слезы — убью. Господь в помощь, святой отец, и не теряйте времени даром.

Я махнул рукой, веля закрывать ворота, затем приказал монахам-часовым спуститься.

— Значит, так. Если кто-то из вас попытается на меня напасть — пеняйте на себя. Буду стрелять на поражение, хотя вообще-то могу убить вас голыми кулаками.

Они промямлили что-то вроде «на все воля господня» и убрались с моих глаз долой. А я взял сумку с энергетиками и провиантом и полез на башню вместо них.

К тому времени красное одеяние настоятеля как раз мелькнуло у поворота и пропало. Надо будет утром пойти в пустыню и проверить — не спрятался ли он там. Возьму с собой пару монахов в заложники, чтобы за мной ворота не закрыли, и пойду. Хотя вряд ли, если настоятель не дурак, то понимает, что других возможностей выжить у него нет, принести Слезу — единственный вариант.

Каковы его шансы? Да невелики, как мне кажется. Настоятель уже крепко немолод и за здоровьем не следил, хоть и монах, а пузо человека, ни в чем себе не отказывающего. Скорее всего, он умрет, не добравшись до пещеры, как и Реджинальд. И, может статься, в его тело будет вложена чужая душа, которую тот, кто главный в этом мире, сочтет более достойной. Забавная мысль, но имеет право на жизнь, если я верно разгадал план здешнего господа.

Я сел на лавочку, вытянул ноги и достал из сумки банку энергетика: меня ждут два дня неусыпного дежурства на вершине башни.

Два дня наедине с небесами.

* * *

Пять лет спустя

Когда ученики утренней группы ушли, я вышел из додзё в сад: ученики учениками, но я должен тренироваться и сам. Десятый дан — это практически предел для одной человеческой жизни, но мне выпала возможность шлифовать мастерство и оттачивать стиль две жизни подряд, и будь я проклят, если не использую эту возможность.

День выдался прекрасный для тренировки на открытом воздухе. У моего додзё — сад с прудом, на берегу которого вкопана моя макивара из необитого дерева. Еще пара лет — и я заменю ее на железную.

Я поднимаю глаза в небо: оно чистое и безоблачное. Впрочем, теперь в моей жизни все дни чудесные и безоблачные.

Поворачиваюсь к макиваре и кланяюсь ей, словно живому товарищу по тренировке.

Ударударударударудар!

Приехав в Кортанию, я оказался примерно в том же положении, что и в Токио в сорок седьмом. Только с десятью тысячами аквилонских империалов в кармане, но зато без гражданства. Изобретать велосипед не стал, а сразу поехал в Гиату — второй город страны и главный порт с весьма неважной криминогенной обстановкой.

Там я отправился в центр подготовки полицейских и добился посещения тренировки, где сразу же уложил вначале одного из инструкторов, а потом и всех желающих, нападавших по четыре человека. Так что должность инструктора я получил в первый же день и без собеседования, а потом моя жизнь пошла по уже накатанной колее.

Год спустя в Гиате не осталось ни одного полицейского, не прошедшего хотя бы базовый курс, я начал преподавать технику самозащиты не только служащим полиции, но и курсантам, вскоре меня пригласили обучать технике задержания полицейскую группу захвата.

Потом случилась очередная хрень… такова моя судьба — наступать на одни и те же грабли.

Заявился на проверку высокий чин из министерства, по совместительству дворянин и маг где-то так уровня четвертого. К моему стилю он отнесся одобрительно, но дернул его демон за язык ляпнуть фигню.

— Система хорошая, — сказал он, — против всякой швали — в самый раз, хотя на большее она не годится, от нее большего и не требуется…

Ну а я не утерпел — так говорят об искусстве, которому я посвятил всю предыдущую жизнь и намерен посвятить и всю эту!

— Шваль — это вы про магов так, ваша светлость?

Он конечно же оскорбился, я немедленно начал извиняться, что неправильно понял:

— Я, видите ли, магов в больницу отправлял, бывало дело, вот и подумал, что вы о них, ваша светлость…

Учебный поединок был неизбежен: не поверил он, что можно мага на кулачках одолеть. Мы заняли места друг напротив друга, прозвучала команда — и через десять секунд кто-то побежал за «скорой». Я хотел было извиниться, но передумал: после моих слов об отправке в больницу, сказанных по глупости, мне все равно никто не поверит, что в этот раз я просто переоценил возможности щита моего оппонента. Или сам перестарался. Он-то хорош был, за десять секунд, пока я до него добежал, трижды, невзирая на мой «маятник», угодил в меня вихревым ударом с очень короткими интервалами между атаками, но я каждый раз успевал пересотворять пустотный щит.