— Это да, — кивнул «Степка», — красота у нас отменная.

— Слушай, — вкрадчиво спросил Трофимов, — а костерок здесь, на берегу, можно сварганить? Картошечку там…

— Никак, — покачал головой милиционер, — в черте населенного пункта нельзя!

— Ну вот, придется примусом пыхтеть, — разочаровано вздохнул Саша и предложил: — Может, подойдешь вечерком? — И Трофимов продемонстрировал кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем.

Участковый довольно долго колебался, потом решительно замотал головой:

— Нет. У нас тут такая тоска, что только начни… Потом не остановишься.

— Ну вот, — опять вздохнул Саша. — Жена тоже не приемлет. А одному не в кайф. Придется, как дураку, трезвому сидеть.

— Ничего, — утешил страж порядка, — от этого не умирают.

— Не знаю, — не поверил Трофимов. — Не слыхал про подобные исследования. — Потом оглянулся на машину и торопливо помахал рукой:

— Побегу, жена заждалась.

Заядлым рыбаком Саша никогда не был, но червяка на крючок надевать умел и до темноты успел вытянуть из воды пяток плотвичек с ладонь величиной и судачка не меньше полукилограмма весом. Он начал входить в азарт, но вскоре поплавок уже перестал различаться на фоне воды, и пришлось сматывать удочки.

— Значит, рыбу добывают именно так? — спросила Синичка, с огромным интересом наблюдавшая за трофимовскими манипуляциями.

— А ты водоплавающих тоже раньше не видела?

— Рыб видела. Их купцы привозили, от дикарей. Вкусные…

— Вот сейчас примус раскочегарю, мы ее и поджарим. Тут как раз на сковородку получается.

— Жалко, я не увижу, как это делается.

— Почему не увидишь? Это не секрет.

— Посмотри на небо. Полнолуние наступает. Мне пора.

— Я с тобой! — встрепенулся Трофимов.

— Не надо, — улыбнулась Синичка и обняла его за шею. — Ни к чему. Я скоро вернусь. А когда я вернусь, то смогу попробовать твою поджаренную рыбку. По-настоящему попробовать!

— Что значит «по-настоящему»?

— Разве ты не понял? — улыбнулась девушка. — Я настолько пропиталась этим миром, что могу есть вашу пищу.

— Хорошее слово «пропитаться». Словно о шашлыке говорим. А чем еще тебе нужно «пропитаться»?

— Сейчас я пойду на кладбище и пропитаюсь накопленной там энергией. Хорошенько, до краев. А когда именем Гекаты удастся открыть проход, я смогу постоянно поддерживать его в таком состоянии. Если это получится, то в следующий раз мы сможем с помощью прародительницы не открывать, а увеличивать ход в размерах. И тогда по нему получится ходить как по обычному коридору.

Она быстро чмокнула Сашу в губы и побежала за церковь.

Трофимов проводил ее взглядом, вздохнул, полез в багажник за примусом. Кухонные принадлежности, сохранившиеся со времен студенческих походов, лежали в сумке с краю. Саша нащупал нож, вытянул его на свежий воздух, приступил к рыбе и тут впервые задумался: а как чистить этих серебристых созданий в ночной мгле? Нет, луна — это, конечно, хорошо. Но мало.

Отрезать головы и выпотрошить добычу удалось без особого труда. Трофимов выбросил мусор в воду, и там немедленно забурлила оголодавшая мелочь. Чешую тоже можно было соскребать вслепую, но как определить, когда жертва уже полностью «раздета»? Позориться перед Синичкой, кормя ее недочищенной рыбой, Саша не хотел.

— Опять вы здесь, поклонники Дьявола? Мерзопакостники безбожные!

Естественно, это притащился местный поп. Трофимов тяжело вздохнул, встал, подошел к священнику, поднес к его носу кулак, ласково спросил:

— Чувствуешь, чем пахнет?

— Да как ты смеешь, — задохнулся от ярости попик, — угрожать служителю Божию?!

— Я имею в виду, — все так же ласково продолжил Саша, — что рыбой пахнет. Очень неприятный, прилипчивый запах. Представляешь, как будет вонять твой балахон, если я вежливо, очень вежливо, провожу тебя до храма? Иди сам отсюда, очень тебя прошу.

— Ну погоди, сатанист безбожный, сейчас ты запоешь иначе! — Священник резко развернулся и зашагал в темноту.

Трофимов с облегчением повернулся обратно к улову. Теперь, после общения со жрецом одной из не очень старых религий, он внезапно вспомнил о своей принадлежности к современной цивилизации: сорвал лист лопуха, прихватил им ручку двери, открыл машину и включил ближний свет. Всего-то и делов!

Почистив рыбу и запустив примус, свет Саша все-таки выключил — аккумулятор жалко. Сковородку Трофимов и при лунном свете различал.

По траве опять зашуршали шаги.

— Сатанисты проклятые, уже успели Степке душу отравить, отнять из сердца свет Создателя, напустить взамен бесовскую Тьму…

— Слушай, дед, — попросил Трофимов, — валил бы ты отсюда, обрыдло ведь брюзжание над ухом.

— О душе бессмертной подумайте, нехристи.

Тут Трофимов представил себе, что ответил попу разбуженный среди ночи участковый, и весело рассмеялся. Нет, не зря все же он по приезде менту доложился!

— Над чем смеешься, богохульник?! — потряс вскинутыми руками служитель Господа. — Над святым смеетесь!

— Ну до чего же ты надоел! — не выдержал Трофимов. — Ну ведь не хочется морду тебе бить, честное слово не хочется! Отвали, Христом Богом прошу!

— Не поминай всуе! — взревел поп.

Трофимов вскочил и шагнул к нему. Сообразительный священник отпрянул и, бормоча проклятия, засеменил в сторону.

От сковородки запахло паленым. Саша плеснул на нее масло, потом взялся за рыбу: посолил, чуть-чуть поперчил, брюшко от души набил петрушкой. Навострил уши: кто-то бежал.

Трофимов умоляюще воздел руки к небу. Шаги все равно приближались. Саша встал, повернулся, и настроение его мгновенно переменилось: бежала Синичка.

Девушка врезалась в Сашу со всего ходу, забила кулаками ему по груди. Трофимов испугался: он впервые увидел Синичку в слезах.

— Что, что с тобой? — Он осторожно обнял ее за плечи.

— У меня не получилось. Ничего не получилось, — рыдала Синичка. — Я не смогла…

— Что?

— Я не смогла… Открыть проход…

— Почему?

— Не смогла-а-а…

В таком состоянии Синичку он не видел никогда. Она билась в его объятиях, как птица в силках — непонимающая, бессильная.

— Тебе кто-то помешал?

— Не-ет…

Опять завоняло паленым. Саша присел, закрутил примус. Потом крепко, надолго прижал девушку к себе. Она немного затихла, но продолжала всхлипывать. Трофимов понял, что на этом пикник закончен. Не в таком Синичка состоянии, чтобы звездным небом под жареную рыбку любоваться.