Над головой гремел гром, а с холмов доносился барабанный бой.

Кридмур, лицо которого стало серым от каменной пыли, нацелил ствол на северного великана и расхохотался. Затем вернул ствол в залитую водой кобуру, закатал рукава и крадучись двинулся к Лив. Он прошел мимо, даже не взглянув на нее — его взгляд не отрывался от воды. Вот он прокрался влево, затем снова вправо, явно что-то ища, — и вдруг резко опустил руки в воду.

То, что он поймал, скользило и извивалось в глубине. Лив различала только темную тень, бьющуюся у него в руках. Кридмур выпрямился, не отпуская рук, и, как фермер, тянущий за задние ноги теленка во время отела, вытащил пойманное существо на воздух.

Он держал за горло нечто скользкое, длинное и покрытое черной шерстью. В первую секунду Лив приняла это за выдру или большую собаку. Но когда вода стекла, под длинными черными космами проступила кожа — белая как мел, раскрашенная красной краской. Существо размахивало костлявыми руками, то царапая лицо Кридмура когтями, то хватая его длинными пальцами за горло.

Кто-то из Первого Племени. Крошечный, тощий, бледный, извивающийся. Древний и сморщенный. По красным знакам под волосами Лив догадалась, что это самка.

Мокрая холмовичиха сомкнула длинные белые корневидные пальцы на шее Кридмура, а он, сжав ей горло левой рукой, правой приставил к голове Ствол.

Воцарилась напряженная тишина. Даже шум воды утих, подумала Лив. Генерал куда-то пропал. Рыдая, она двинулась к безопасному северному берегу.

За ее спиной молча сцепились Кридмур и странное существо.

«Чудовище...»

— Для вас — Джон Кридмур, мэм! Что вы делаете в моей голове?

«Таким, как ты, здесь не рады. Не тебе смотреть на эту землю, не тебе давать имена этим вещам, и мой тебе совет — не твори из них то, чем они не являются».

У холмовичихи не было голоса, она говорила молча: одно лишь ощущение звука — и, миг спустя, воспоминание о смысле сказанного.

— Убей ее, Кридмур.

Голос Хозяина звучал шумом падающей гильотины и хрустом ломаемых шей.

— Много же здесь народу... И много боли. Но вам, конечно, все равно...

«Как ты посмел притащить сюда эту тварь?» — Кридмур понял, что она говорит об оружии, о точнее, о демоне, сидящем в Стволе.

— Убей ее, Кридмур. Убей немедленно.

«Падшая тварь. Сломленная тварь. Безумная тварь. Отравленная тварь. Мы жалеем тебя. Но тебе здесь не место. Еще нет. Уходи».

— Убей ее и покончим с этим, Кридмур. Она издевается над нами...

«Уходи!»

— Мармион?

«Твой Хозяин оставил тебя».

— Навсегда?

«Нет. Он еще найдет, как вернуться».

— Насколько же он ушел?

«Надолго».

— Уж не знаю, расцеловать тебя, убить — или броситься наутек...

Кридмур медленно убрал Ствол от виска холмовичихи и направил его на долину. Вода теперь бурлила у самой его груди.

Та отняла длинные пальцы от горла Кридмура.

— Что теперь, мэм?

«Ступай прочь, чудовище. Не смотри на эти вещи, не...»

— Как вас зовут, мэм?

«Нам больно говорить с тобой. Больно, когда ты произносишь наши имена».

— Я назвал тебе свое имя.

«Ку Койрик. Зови меня только так».

— Это кличка или ругательство? Что это значит?

«Сторожевая собака границы».

— Какой границы?

«С нашей землей. Незавершенной. Падшей. Свободной».

— Позволь нам пройти.

«Нет».

— Прошу тебя.

«Что?»

— Я прошу тебя.

«Ты странный».

— Я говорю искренне. Не вижу повода для конфликта. Кридмур отпустил холмовичиху. Она метнулась по воде к ближайшему камню, взобралась на него, сжалась, задрав костлявые ноги, точно блоха, и уставилась на него. Кридмур убрал оружие в кобуру и встал в прибывающей воде, вскинув вверх пустые руки.

«Мы искалечили себя, чтобы явиться к тебе».

— Да? Как? В любом случае, примите мои извинения. Это место священно для вас, и...

«Это твои слова. Не наши».

— Простите.

«Слова...»

— Я слишком болтлив, я знаю. Я тщеславен, и это не самый меньший мой грех. На вашем месте я бы тоже был себе не рад. А как же старик? Он, если вы заметили, тонет.

Взгляд ее красных глаза метнулся к воде.

— Это генерал Энвер. Вам знакомо его имя? Как утверждают самые скандальные и недостоверные книги по истории, когда-то он был другом одного из ваших, имя которого вертится у меня на языке... Кан-Кук, верно? И он знает одну из ваших тайн, которая, я полагаю...

«Нам это известно. Таков был наш план. Мы выбрали его. Он обещал помочь и взял на себя эту ношу».

— Он заключил сделку со стариной Кан-Куком, так? Должен был взять ваше оружие, спасти свою Республику и уничтожить врагов, ваших общих врагов. Так?

«Не лезь не в свое дело, чудовище».

— Это вы в моей голове, мэм. И почему бы вам...?

«Он может пройти. Возможно, вместе с женщиной. Она в здравом уме, и мы сможем спасти ее. Но не тебя».

— Без меня они погибнут. Я ужасен, вы правы, мэм, и сам себе иногда противен, но те, кто гонится за мной, еще хуже. Это линейные, слуги Локомотивов. Только я могу уберечь от них старика и доктора Лив. Без меня Линия узнает тайну, которую хранит старик, и тогда — это я могу сказать точно — их уже будет не остановить: они придут сюда с дымом и грохотом, раздробят ваши камни, сроют ваши пещеры. Кстати, могу я узнать, кто создал эти чудесные статуи?

«Ты верен своим Хозяевам?»

— Не так уж и верен, мэм. Есть предложение получше?

«Мы не знаем, пропускать ли тебя».

— Я пытаюсь договориться. Мне кажется, мы плохо понимаем друг друга.

«Мы достаточно хорошо понимаем тебя, чудовище».

— А если я начну умолять, это поможет?

«Нет. Это будет омерзительно... Что ж, проходи. На этот раз. Но мы будем следить за тобой».

Не добавив больше ни слова, она развернулась, нырнула в воду и поплыла прочь. Ее грива тянулась за ней, как длинные водоросли.

Лив отчаянно пыталась выбраться на берег, царапая ноги о скользкие камни. Когда ей это наконец это удалось, она обернулась и увидела, что Кридмур стоит в воде один, озираясь по сторонам.

Вода доходила ему до груди, но теперь стремительно убывала. Через пару секунд поток доставал ему лишь до пояса. Он шагнул вперед — вода была ему уже по колено — и нагнулся, чтобы вытащить безвольное тело Генерала. А через несколько мгновений вода ушла окончательно. Одежда Лив, разбухшая от влаги, вдруг снова стала сухой и пыльной.