к Скай и собиралась взять пару бутылок текилы, но их все равно оплатил Гэри. У нее так и остались деньги.

– Тогда давайте договоримся. – Пайпер лезет в карман и достает купюру. – Я дам вам сотку.

Джек неверящими глазами смотрит на деньги, но через секунду широко улыбается и забирает их.

– С тобой приятно иметь дело.

Пайпер поднимается и торопится обратно, но у самого выхода Джек окликает ее.

– Малая, – он дожидается, пока она обернется, – ему с тобой прямо повезло.

Глава 38

Зверюга

Пайпер вырубается моментально, как только голова касается подушки. Гэри обнимает ее покрепче, зарывается носом в волосы, слушает размеренное дыхание. Это так здорово – засыпать рядом с ней.

Он точно сделал в жизни что-то хорошее, за что ему досталась лучшая девчонка в мире. Которая не просто не ушла, узнав о нем даже то, что ему самому в себе не нравится. Она осталась помогать и погрузилась в его дела с головой.

Без нее не получилось бы. Он всю жизнь так и просидел бы с одной несчастной зацепкой, пытаясь крутить ее, но не улавливая сути. Когда Пайпер говорила, что умеет искать людей, она не врала: столько всего перепробовала, не сдавалась, даже когда он уже был готов.

Гэри не выдерживает: он тянется поцеловать Пайпер в макушку, чтобы хоть как-то дать выход всей благодарности, что сейчас бурлит внутри. Он такое раньше не чувствовал. Даже думал, что не умеет. Но тогда просто Пайпер не было.

Ему это до сих пор в новинку, то, что она с ним делает. Обычно внутри сталь, а посмотрит на Пайпер – хлебный мякиш. Даже пугался поначалу: вдруг эти странные чувства сделают его нюней. Нет, чушь, с ней он становится только сильнее. От всего того, что валится снаружи, можно было давно спиться, но она держит в реальности. Напоминает постоянно, ради кого стоит держаться и рыть дальше.

Он зажмуривается и надеется быстро отключиться, но через полчаса понимает, что сон не идет. В голову начинают лезть мысли – тягучие, неприятные. Как мазут, они заливают все теплое внутри черным.

«Ты изменишься, когда убьешь его?»

Этот вопрос до сих пор не выходит из головы. Что может поменяться? Станет ли Гэри и сам жестоким, как отец? Или это вообще поставит их на одну ступеньку? По сути, выходит так: если он убьет убийцу, самих убийц в мире меньше не станет. Просто один заменит другого.

Гэри надеется, что просто испытает долгожданное облегчение. Мерзкая рана внутри наконец затянется. Перестанет болеть, зудеть, напоминать о себе. Взять и сделать, бросить и забыть. Сколько лет он шел к этому? Планировал, что как только все закончится, жизнь станет нормальной. Он женится, сможет наконец подумать о детях. Тридцать лет – это же самое время, да?

У него никогда не было сомнений. Ни одного дня за двадцать два года, он даже в Марокко ехал спокойно – хотя нет, в предвкушении. Но теперь, на настоящей финишной прямой, он не может уснуть. Лежит, слушая вздохи и мычание Пайпер, которой снится что-то про ее игры, и она опять с кем-то ругается.

Он тревожно вглядывается в темноту. Пытается прислушаться к себе, но там то молчание, то слишком много разных голосов.

Билеты куплены. Отель забронирован. Осталось только дотянуть до пятницы, и уже в субботу они будут на месте. Придется, конечно, сбежать из офиса пораньше, но это Гэри уже обеспечил. И Пайпер снова помогла.

Как она решилась? Что такого надумала за этот час, что изменило ее мнение о ситуации? Сидела во дворе молча, с кружкой чая, а потом ошарашила заявлением, что летит с ним… И что там в голове все это время вертелось?

Ему страшно, вот что. Страшно, что она увидит его худшую часть и станет по-другому к нему относиться. Или что-то пойдет не так, и ее заденет. Или что угодно случится, от чего ей станет плохо. Вот тогда Гэри точно себя не простит. Один раз встретил девчонку, с которой настолько просто и спокойно. Нельзя, чтобы из-за него она пострадала.

Но и оставить ее дома он не может: раз Пайпер решилась, значит, все равно поедет. Хоть тайком от него, но поедет. Упрямства в ней даже больше, чем в нем самом.

Идут бесконечно долгие часы, и в окна начинают пробиваться первые солнечные лучи. Гэри разворачивает Пайпер лицом к себе, чтобы они ее не беспокоили. Он так и не засыпает – не может.

Ему вспоминается Бикерстафф. Их маленький домик напротив церкви, школа. У мамы всегда были теплые руки – у него сейчас такие же. Вроде на отца похож настолько, что самому тошно, а руки достались мамины.

Домик старого Джима на холме, ароматный чай с молоком, столетнее печенье, которое, чтобы съесть, нужно сначала размочить. Остров сокровищ в гараже и два портрета, королевы и железной Мэгги. И скрипучий голос, что говорит и говорит про копов, про правительство. И что верить никому нельзя – им только и нужно, что деньги да власть. Про Вторую мировую, которую Джим застал совсем мальчишкой.

Гэри только потом понял, как заваривать такой чай, как у Джима. Нужно просто делать его крепким, чтобы горчил, а молоко смягчит.

Манчестер. Ба. Джек. Гэри вспоминает, как ба забрала Джека у матери и оформила опеку. С тех пор они братья не только по духу. Как же тяжело пришлось ей, мало того, что внук-сирота на руках, так она еще одного такого же взяла. Два зверька, обозленные, рычащие на мир – сколько раз они возвращались домой подранные и в синяках.

Она ведь плакала по ночам. Они оба слышали, но ни разу не обсуждали. Ба переживала по-своему. У нее была дочь, но все, что от нее осталось, – камень на кладбище и теплые руки у Гэри. Он всегда ее обнимает, когда приезжает, много обнимает. Словами не получается сказать, что благодарен, сколько раз пытался – в горле ком.

Солнце поднимается медленно, но сон так и не приходит. Гэри выбирается из кровати, слыша, как Пайпер недовольно фырчит и сворачивается в клубочек. Он берет телефон и спускается вниз – невыносимо больше лежать в темноте. Надо поговорить, надо хоть как-то да высказать это дурацкое торнадо мыслей, что крутится в голове всю ночь.

Во дворе прохладно, но это ничего, даже полезно. Гэри быстро растирает плечи руками, чтобы согреться. С соседнего дерева слышится мягкое щебетание