Крейсерской завесе ставилась задача занять с рассветом позицию южнее острова Микурадзима, вне видимости с него, и перехватить возможную японскую разведку, если таковая будет отправлена к нашей новой передовой базе со стороны Токийского залива. Появление кого-либо чужого с других направлений считалось гораздо менее вероятным, и они дальними патрулями не прикрывались. На ночь крейсерам предписывалось передвинуться еще дальше к северу и патрулировать восточнее и западнее острова, снова не позволяя себя разглядеть.

Постоянно поддерживая слабой искрой связь по радио друг с другом и со штабом флота, бронепалубники и вспомогачи быстро достигли назначенных рубежей. Японское телеграфирование, набиравшее обороты, слышали почти все время, но никого подозрительного на горизонте не наблюдали. Мелькали только редкие небольшие паруса, и те большей частью на западных румбах, то есть на уже известных обычных маршрутах промысловых флотилий.

Но вечером со «Светланы», находившейся на левом фланге позиции, увидели дым крупного парохода, все там же на западе. Несмотря на сразу начатое сближение, до наступления темноты не удалось выяснить, кому он принадлежал. Только поняли, что это неизвестное судно шло достаточно большим ходом на юг и далеко в стороне от основных судоходных трасс, так что обычным коммерческим или быстроходным пассажирским пароходом, скорее всего, не являлось. Вполне вероятно, это был японский разведчик. Подобные предположения полностью подтвердились уже в ближайшие часы.

Глава 19

На Хатидзе тем временем готовили рейд к прибытию остального флота и армады транспортов. Отлавливать экипаж японского патрульного парохода, не обнаруженного среди погибших защитников наблюдательных пунктов на обеих горах, решили начать с раннего утра на следующий день. Считалось, что после потери своего судна и начала круглосуточной полномасштабной блокады прилегающих вод как-либо навредить они уже не могут, но имело смысл поспрашивать их о дозорах, развернутых впереди, и угольных станциях.

Доставленные в штаб для перевода немногие уцелевшие бумаги с разгромленных постов мало проясняли ситуацию с военным гарнизоном острова. Но, судя по временному характеру обнаруженных там строений, сооружали их очень давно, наспех, и изначально зимовать здесь никто из их обитателей не собирался.

По мере осмотра острова документы все прибывали, быстро обеспечив всех свободных от прослушивания радио переводчиков работой минимум на пару дней, так что затевать еще и волокитную процедуру опроса жителей рыбацких деревень не стали, ощущая себя уже в достаточной безопасности. Тем более что постоянно прослушиваемое на всех доступных диапазонах частот японское телеграфирование после утренней вспышки активности успокоилось и не выходило за рамки обычной переклички дозоров. К тому же оставалось достаточно далеким.

А в бухте полным ходом шла разметка мест стоянки для ожидавшихся в скором времени угольщиков, чтобы иметь возможность немедленно приступить к бункеровке эсминцев и минных крейсеров. Богатый практический опыт тыловых служб Российского Тихоокеанского флота в обслуживании корабельных соединений в совершенно не приспособленных для этого местах позволил организовать все быстро и максимально практично. А учтя и исправив ошибки, допущенные при выходе из Порт-Ллойда, и благодаря эшелонированному подходу судов удалось избежать толчеи и задержек. Обширный рейд, растянутый вдоль северо-западного берега острова, смог вместить всех желающих.

Еще до полудня, к моменту подхода второго эшелона, минный отряд капитана второго ранга Хомутова успел закончить приемку угля и воды до полных запасов. А в вечерних сумерках на стоянку, только что оборудованную навигационными знаками в виде неярких костров на берегу и слабых электрических фонарей на катерах, прибыли остальные пароходы с углем и флотским снабжением, транспорты гвардейского конвоя, мастерские и плавучие госпитали, составлявшие замыкающий третий эшелон судов. Их разместили на предписанных им местах южнее рифа и бухты с пристанью, разделявших стоянку на две отдельные гавани.

Вечером же, перед самым закатом, вернулась и группа осмотра Аогасимы. Как и ожидалось, там также нашлись посты наблюдения за морем, захваченные и разрушенные тоже с боем. Стоявшую на якоре под берегом шхуну после бегства экипажа потопили артиллерией. Рыбацкие лодки попортили, но не фатально. На пару дней ремонта, не более, поскольку оставлять местных без средств добычи пропитания не хотели. Ни телеграфа, ни радио не обнаружили.

Зато там, в почти непроходимых густых тропических зарослях, покрывавших склоны небольшого конуса вулкана, возникшего после последнего извержения в конце позапрошлого века в большом кратере Мораяма, образующем сам остров, нашли полчища комаров и горячие термальные источники, подогреваемые паром, поднимающимся из недр земли.

Наши с непривычки чувствовали себя среди всего этого весьма неуютно и были сильно удивлены, встретив постоянное, а не временное человеческое жилье даже на склонах сравнительно свежего кратера, где сама земля им казалась разогретой изнутри. Но аборигены-японцы никакого дискомфорта не испытывали. Прекрасно осознавая угрозу, они уже много лет спокойно живут в таких условиях и даже готовят себе еду на пару, вырывающемся из трещин. Говорят, удобно.

К ночи подтянулись и все отставшие, включая арестованные суда, что продолжали тащить с собой от островов Бонин. Причем парусники тянули на буксире с голыми мачтами. Иностранцев разместили отдельно, гораздо восточнее основной стоянки, не особо заботясь об удобствах. Им уголь не глотать, так что и на ветру помотаются, потерпят. Главное, чтоб не напроказничали чего. Заранее предупредили, что любой обнаруженный на них источник света будет расцениваться как шпионаж и караться миной в борт.

Явно стоило по возможности оградиться и от пристального внимания, так сказать, принимающей стороны. Для этого сразу же развернули корабельные и катерные дозоры, а на берегу заняли японские и оборудовали дополнительные сигнальные посты. С этим возились весь остаток ночи и самые ранние утренние часы. Рассвет встречали в жуткой суете, но уже организованной, системной, почти домашней. Начинался новый день.

Несмотря на сумбурное начало, 22 ноября получилось довольно спокойным. Планово бункеровались, чинились по мелочи, избавлялись от лишнего, добирали нужное. Штабные шаркуны ближе к вечеру, когда начальство все же ненадолго оторвалось от карт, тетрадей с расчетами и папок с докладами и выкладками и уселось за обеденным столом, даже позволили себе попытаться пошутить, что-де японцы так решили поздравить великого князя Михаила с днем рождения. В этот день младшему из сыновей Александра III исполнилось 27 лет. Однако, увидев из-под нахмуренных бровей сердитые глаза, подернутые красными прожилками от недосыпа и накопившейся усталости, развивать эту тему благоразумно не стали, сетуя про себя, что набрался он от этих моряков суеверий всяких. Впрочем, сглазить боялись все. Слишком многое было брошено на карту.

И накаркали-таки!

Ночь с 22 на 23 ноября для флота и конвоев у Хатидзе оказалась тревожной. Еще с вечера,