— Ну что, к делу? — спросил Арлен, когда счел, что с формальностями покончено.

— Конечно, ведь у Пар’чина много дел, — согласился Аббан и щелкнул пальцами.

Женщины быстро разложили перед Арленом пряности, духи, шелка, украшения, ковры и прочие изделия красийских мастеров. Аббан осмотрел товары северных клиентов Арлена, а Арлен изучил предметы, предложенные на обмен. Купец нашел изъяны буквально во всем и нахмурился.

— Это все, ради чего ты пересек пустыню? — спросил он недовольно. — Стоило ли утруждаться?

Арлен спрятал улыбку. Они сели и пригубили свежезаваренный чай. Торговля всегда начиналась подобным образом.

— Чепуха! Слепому ясно, что я привез отборные сокровища Тесы. Они стократ превосходят жалкие товары, которые принесли твои женщины. Надеюсь, у тебя припрятано что-нибудь еще. — Арлен пощупал ковер, настоящее произведение искусства. — Гнилые ковры, которые я видел в развалинах, и те лучше этого.

— Я уязвлен в самое сердце! — воскликнул Аббан. — Я, давший тебе воду и тень! Горе мне, несчастному, если гость в моем шатре так жесток! Мои жены трудились за станком день и ночь и соткали этот ковер из самой тонкой шерсти! Лучшего ковра не найти на всем белом свете!

Началась торговля. Арлен прекрасно выучил урок, который много лет назад ему преподали старый Хряк и Раген. Как обычно, мужчины ударили по рукам, изображая из себя ограбленных, но в душе каждый считал, что взял верх.

— Мои дочери соберут твои товары и принесут перед отъездом, — наконец сказал Аббан. — Не желаешь отужинать с нами? Мои жены закатят пир, о каком на вашем Севере и не слыхивали!

Арлен с сожалением отказался:

— Сегодня ночью я иду в бой.

Аббан поцокал языком:

— Пар’чин, боюсь, ты слишком хорошо изучил наши обычаи. Ты ищешь той же смерти.

Арлен покачал головой:

— Я не собираюсь умирать и не мечтаю о рае.

— Друг мой, никто не рвется в лоно Эверама в расцвете юности, но это судьба всех, кто ведет алагай’шарак. Я помню времена, когда нас было больше, чем песчинок в пустыне, но они давно прошли… — произнес он печально. — Город практически опустел. Мы старательно набиваем животы своих жен, и все же ночь уносит больше, чем приносит день. Если мы не изменим обычаи, через десять лет Красию поглотит песок.

— А если я скажу, что намерен это изменить? — спросил Арлен.

— У сына Джефа доброе сердце, но Дамаджи не станет его слушать. Эверам желает войны, скажет он, и чину не заставить его передумать.

Городской совет — Дамаджи — состоял из наиболее высокопоставленных дама из всех двенадцати красийских племен. Они служили Андраху, любимому дама Эверама, чье слово было законом.

Арлен улыбнулся.

— Я не могу отвратить сердца красийцев от алагай’шарак, — согласился он, — но могу помочь выиграть войну.

Он развернул копье и протянул его Аббану.

Аббан слегка удивился при виде великолепного оружия, но поднял ладонь и покачал головой.

— Пар’чин, я хаффит. Мне запрещено прикасаться к оружию моими нечистыми руками.

Арлен отвел копье и низко поклонился в знак извинения:

— Я не хотел тебя обидеть.

Аббан засмеялся:

— Пожалуй, ты первый мужчина, который мне поклонился! Даже Пар’чин может не бояться обидеть хаффита.

Арлен нахмурился:

— Ты такой же человек, как и все.

— Так ты навсегда останешься чином, — с улыбкой предостерег Аббан. — Ты не первый нанес метки на копье. Без древних боевых меток ничего не получится.

— Это и есть древние метки, — возразил Арлен. — Я нашел копье в руинах Анох-Сана.

Аббан побледнел:

— Ты нашел затерянный город? Карта не обманула?

— Что тебя так удивило? Разве ты не клялся, что карта надежна?

Аббан покашлял:

— Ну да, конечно, я доверяю нашему источнику, но никто не бывал там уже больше трех сотен лет. Откуда мне знать, насколько надежна карта?

Купец улыбнулся.

— Даже если бы я ошибся, вряд ли бы ты вернулся и потребовал деньги назад.

Оба расхохотались.

— Эверам великий! Пар’чин, твоя история поистине хороша, — похвалил Аббан, когда Арлен рассказал ему о своих приключениях в затерянном городе. — Но если тебе дорога твоя жизнь, не говори Дамаджи, что ограбил священный город Анох-Сан.

— Не скажу, — пообещал Арлен, — но уверен, что дама все равно поймут ценность копья.

Аббан покачал головой:

— Даже если ты удостоишься чести предстать перед Дамаджи, Пар’чин, а я в этом сомневаюсь, дама никогда не признают ценность того, что исходит от чина.

— Возможно, ты прав, — признал Арлен, — но я должен хотя бы попробовать. В любом случае мне надо отнести письма во дворец Андраха. Идем вместе.

Аббан показал на свою палку:

— Пар’чин, до дворца долгий путь.

— Я пойду медленно, — пообещал Арлен, зная, что палка тут ни при чем.

— Друг мой, не стоит показываться в моем обществе за пределами рынка, — предупредил Аббан. — Одного этого достаточно, чтобы утратить уважение, которое ты заслужил в Лабиринте.

— Заслужу снова, — отмахнулся Арлен. — К чему уважение, если я не могу пройтись с другом?

Аббан низко поклонился:

— Хотелось бы мне в один прекрасный день увидеть землю, которая рождает столь благородных людей, как сын Джефа.

Арлен улыбнулся:

— Когда этот день настанет, Аббан, я сам проведу тебя через пустыню.

* * *

Аббан схватил Арлена за руку.

— Стой, — приказал он.

Арлен повиновался, хотя не увидел ничего необычного. По улице шли женщины с тяжелым грузом, а перед ними шествовал отряд даль’шарумов. Навстречу ему двигался другой. Оба отряда возглавляли дама в белых одеяниях.

— Племя Каджи. — Аббан указал подбородком на воинов впереди. — А те, другие, — Маджахи. Лучше обождем здесь.

Арлен сощурился на два отряда. Оба были одеты в черное и несли простые копья без узоров.

— Как ты их различаешь? — удивился он.

Аббан пожал плечами:

— Как ты их не различаешь?

Пока они наблюдали, один дама что-то крикнул другому. Они встали друг против друга и заспорили.

— Как ты думаешь, о чем они спорят? — спросил Арлен.

— Всегда об одном и том же. Дама Каджи верит, что песчаные демоны обитают в третьем круге Недр, а воздушные — в четвертом. Маджах считает наоборот. В Эведжахе точно не сказано, — добавил он, имея в виду красийскую священную книгу.

— Какая разница?

— Те, что обитают ниже, находятся дальше от взора Эверама, и их должно убивать первыми, — пояснил Аббан.

Дама визгливо пререкались, и даль’шарумы в ярости скрестили копья, готовясь защищать своих предводителей.

— Они станут сражаться друг с другом из-за того, каких демонов убивать первыми? — недоверчиво спросил Арлен.

Аббан сплюнул в пыль:

— Пар’чин, Каджи сцепятся с Маджахами и по менее весомому поводу.

— Но на закате поднимутся настоящие враги! — возмутился Арлен.

— Тогда Каджи и Маджахи