И вдруг — резкая боль, рывок, разрывающий уши рев…

Впрочем, ничего этого на самом деле не было — ни боли, ни звука, а рывок, хоть и был энергичным, но кожу с тела не сорвал.

— Ты что? — бессмысленно спрашивал сиплый голос. — Ты что?..

Голова Занни моталась — кто-то, появившийся так некстати, тряс ее, держа за плечи.

— Не надо… — пролепетала она.

Боль исчезала. Это была скорее какая-то психическая боль, не телесная, однако свет ночных фонарей все еще казался таким ослепительным, что обжигал глаза. К горлу подступила тошнота.

— Ты что это задумала?! — прорвалось, наконец, у человека, вытащившего ее из-за перил.

Занни подняла на него мутные глаза.

— Майк? — узнала она. — Майк…

Он тоже узнал ее, охнул, выругался.

— Ты?! Откуда ты взялась? — потрясенно спросил он.

Она молчала. Не было слов, чтобы объяснить, что с ней творится.

— Боже мой, боже мой, дурочка, — растерянно бормотал Майк.

Какая-то машина, нарушая правила, развернулась и притормозила рядом с ними. Занни оглянулась.

Полиция!

— Какие-нибудь проблемы? — осведомился высунувшийся из машины патрульный.

Вид полицейского отрезвил Занни куда быстрее любой встряски. Она представила, как они выглядят со стороны, глазами полицейского: потрепанный пошатывающийся мужичок и бледная взъерошенная девчонка. Весьма подозрительная парочка.

Майк, растерявшись, молчал. Поняв, что от него сейчас не будет никакого толку, Занни проговорила, привычно наивно распахнув глаза и подавшись к Майку, будто испугалась патрульного:

— Нет. Мы просто идем домой.

Полицейский помолчал, соображая. Занни почти не видела его лица под черной тенью низко надвинутого козырька.

— И где вы живете? — спросил он наконец.

Занни назвала адрес. Полицейский повел козырьком в сторону Майка:

— Это далеко?

Майк, придя в себя, ткнул нетвердой рукой вперед:

— Да вон… первый дом.

— Ну-ну, — буркнул полицейский, — идите. Нечего посреди ночи на мосту торчать. — Его голова скрылась в машине.

Занни потянула Майка за рукав. Тот неуверенно оглянулся на патрульную машину и поплелся за ней. Машина не двинулась с места.

Отойдя на десяток шагов, Занни отчетливо произнесла:

— Па-ап, пойдем быстрее, я замерзла!

Майк прибавил шагу, для большей убедительности обхватив девочку за плечи и прижав к себе — она и в самом деле заметно дрожала.

Перед спуском на набережную Занни оглянулась. Машина все еще стояла на месте. Занни придержала Майка на тротуаре, пока не зажегся зеленый свет, и потащила через дорогу. В нескольких шагах от дома она выскользнула из-под его руки и громко сказала:

— Доставай ключи!

Пока Майк копался в карманах, Занни украдкой оглянулась еще раз. Машина медленно приближалась — полицейские явно ждали, когда они зайдут в дом. «Проверяют», — подумала она как-то отстрано.

Наконец Майк открыл дверь. Занни поспешно шмыгнула внутрь и успокоилась только тогда, когда услышала, что машина прошелестела мимо подъезда.

Майк зажег свет на лестнице, и они, торопясь, взобрались по крутым ступеням на третий этаж. Свет погас быстрее, чем Майк успел отпереть квартиру. Он чертыхнулся и открыл замок на ощупь.

На лестнице они молчали, но в квартире Майк, едва заперев за собой дверь, громко спросил:

— Ну, и что же это все означает?

Занни молча прошла в глубь комнаты, бросила по дороге свою сумочку на кушетку, без стеснения заглянула в холодильник.

— Пиво, — отметила она. — А у тебя нет сока или колы?

— Нету! — зло буркнул Майк, проходя в комнату. — Пей вон воду из-под крана!

Занни еще раз повела носом вдоль полок. Пустовато. Кофе, правда, имеется. Она подхватила банку и по-хозяйски направилась в кухонный закуток; зажгла газ. Краем глаза она следила за Майком. Вот он подошел к холодильнику, достал початую бутылку анисовой. Отхлебнул, не утруждая себя поисками стакана. Дрожащими руками сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Жадно затянулся. Похоже, ему полегчало. Несколько минут он сидел в убогом колченогом кресле, тупо глядя в стену, а за тонкой перегородкой слышалось деловитое постукивание, позвякивание, звуки льющейся воды и шипение закипающего кофейника.

— Ты кофе будешь? — донесся голос Занни.

— Господи! Какой там, к чертям собачьим, кофе, — устало проговорил Майк.

— Ну, как знаешь.

Она появилась из-за перегородки с надтреснутой чашкой в руке. Хлопоты по хозяйству, похоже, несколько привели ее в чувство — во всяком случае, руки у нее не дрожали.

— Детям кофе вреден, — буркнул Майк. — Особенно на ночь.

— Ничего, разок можно, — ответила она. Помешала в чашке ложечкой и отпила глоток. — Расскажи, как все было.

— Что?! — Майка будто током ударило. — Это я тебе должен рассказывать?

Занни пожала плечами.

— Мне-то и вовсе говорить нечего. Я стояла на мосту, смотрела вниз, на огни и воду. И все.

— Все?! — взвился Майк. — Дурочка! Я стащил тебя с перил! Ты же хотела вниз спрыгнуть!

— Нет! — крикнула Занни.

Спокойствие оказалось напускным, хрупким, как стекло. Она резко взмахнула рукой, и кофе выплеснулся на пол и на джинсики. Теперь у нее дрожали и руки и губы.

— Я никуда не хотела прыгать! Я не самоубийца!!!

— Не ори, — резко оборвал ее Майк. — Соседи…

Занни будто поперхнулась криком. Остановилась, сжала в руке уже пустую чашку. Лицо ее было таким бледным, что казалось прозрачным, но глаза блестели.

— Я не хотела прыгать, — уже тихо повторила она и всхлипнула. — Я просто хотела посмотреть, как это: ночь и мост. Ведь ты сам мне рассказывал… Помнишь?

Майк, честно говоря, уже и не помнил, что он плел, когда навещал ее в приюте. Он только сейчас начал толком соображать, что случилось — девчушка с лучистыми глазами опять втравила его в какую-то малоприятную историю. Сам, черт побери, виноват! И надо что-то делать.

— Бывает, — вздохнул Майк. — Это высота виновата. Это как гипноз, понимаешь?

Он начал шарить в карманах, но, как назло, не нашел ни одной мелкой монетки.

— У тебя не будет десяти денье? — спросил он.

Занни послушно пошарила в карманах курточки, потом опомнилась, выпрямилась:

— Зачем тебе?

— Надо позвонить в приют, — объяснил Майк и, подняв глаза, увидел, как мгновенно изменилось ее лицо — оно стало враждебным.