– Это раз, – резанул слух знакомый до отвращения голос. – А вот и два!

Круглый предмет пропрыгал по ступенькам, покатился по полу, а после остановился недалеко от нас.

– Ведь знал, что нельзя их вдвоем отпускать, – выдохнув, произнес Эль Гракх. – Чего-чего, а этого себе никогда не прощу.

Перед нами лежала голова Фриши, причем левая часть лица ее была опалена до черноты. Стало быть, не смогли ее схомутать чернецы просто и быстро, пришлось им двух магов-ренегатов на помощь звать. Ну а те уж расстарались.

– А теперь – три, – возвестил Форсез, заставив мое сердце сжаться. Собственно, у него только один аргумент и оставался. – Сам зайду внутрь, очень хочется с вами пообщаться. Соскучился по старым друзьям – сил нет.

Глумится, сволочь такая. Издевается.

– Рады будем видеть! – крикнула вдруг Рози. – Старый друг – лучше новых двух.

– Золотые слова, де Фюрьи, – отозвался Виктор. – Всегда подозревал, что ты кладезь мудрости.

Но первым внутрь он не сунулся, прежде него по лестнице сбежал вниз десяток дюжих чернецов и один из магов. Лицо незнакомое, никогда его раньше не видел.

– Вот и мы. – Форсез, одетый, как всегда, в черную хламиду и с капюшоном, надвинутым на лицо, появился в проеме. – Оба двое!

Все так. На руках он держал сверток, и плач маленького существа, находящегося в нем, был нам отлично слышен.

– Она, кстати, вот-вот говорить начнет, – сообщил нам Виктор. – И на руках держать становится тяжеловато. Растет девочка, растет. Вопрос, правда, в другом – вырастет ли? А, фон Рут? Как ты полагаешь?

– Детям свойственно взрослеть, – пожал плечами я. – Это естественный ход вещей.

– Да-да, – согласился Виктор. – И сразу – а что это за дитя? Я, если честно, всю голову себе сломал. Миралинда была не слишком разговорчива, а больше спросить некого. И почему у нее на шее медальон с портретом Ворона? Логично было бы предположить, что это его ребенок, но сие невозможно в принципе. Он бы не дал себя убить, случись подобное. Он бы вообще не полез во всю эту заварушку. Ну же, утолите мое любопытство.

– Просто ребенок, – сказал Эль Гракх. – Случайно спасли, решили усыновить. Зла мы делали много, добра мало, нечего будет Владыкам сказать, когда час придет. А тут хоть что-то зачтется.

– Не желаете, значит, рассказывать. – Форсез качнул ребенка, из серого одеяла высунулась босая ножка. – Ваше право. Но торговаться-то за этого маленького человечка станете? Или нет? И вот что еще скажу – не стоит отмалчиваться. Если разговор не сложится, я это дитя сейчас на ваших глазах разделывать начну. На куски, как мясник свиную тушу. Верите?

– В это – да, и сразу, – холодно произнесла Рози, сплетая пальцы правой руки. – Что-что, а убивать слабых и не способных за себя постоять ты большой мастер.

Она что, решила его атаковать? Но это безумие!

– Назови цену, – предложил Эль Гракх. – А то все вокруг да около ходишь.

– Цена. – Форсез передал ребенка на руки одному из чернецов, и я еле-еле сдержал улыбку. – Цена, цена… Ваши жизни. Всех троих. Кладем оружие на пол, встаем на колени.

– Вот сейчас непонятно. – Я заложил руки за спину и тоже сплел пальцы. – Если мы попадем в твои изъеденные гнилью ручонки, из которых, несомненно, потом уже не выберемся, то с кем ребенок останется?

– Ни с кем, а с чем, – назидательно произнес Форсез. – С жизнью. Сдам я его в один из приютов Ордена, есть у нас такие. Понятно, что вступить в наши ряды ей по причине пола не светит, но прачкой и кухаркой при какой-то резиденции она сможет работать. Или шлюхой. Мы тоже люди, нам сладенькое время от времени требуется!

Чернецы зареготали, ехидно поглядывая на нас.

– Мой маг, – еле слышно шепнула Рози. – Твой Форсез. Пока отвлеки его.

Разумно. До той поры, что Люсиль была на руках Виктора, его трогать было нельзя. Но теперь, да с учетом того, что Агриппа находится совсем рядом с ними, спрятавшись в тени лестницы…

Шансы есть, и они велики.

– Один вопрос можно? – громко поинтересовался я. – Нас вор предал?

– Он? – уточнил Форсез, показав на тело Зорго. – Нет-нет, этот человек честно выполнял свою работу. Тут его сынок постарался. Подслушал разговор папаши с нанимателем, да и прибежал к нам. Знал, что мы хорошо платим тем, кто оказывает услуги Ордену. А дальше все было просто. Нашли лаз в этот подвал, все подготовили для того, чтобы воришки добрались до места, а там их и хап! Правда, с этой замарашкой Фришей все неудачно получилось, идиот Рутгер перестарался. Но он уже за это поплатился жизнью, так что одной целью для мести у тебя, фон Рут, стало меньше.

Ай, как глупо вышло! Кто же знал, что у вора такой сынок вырос, который папашу заложит? Просто не повезло, выходит.

– Время, – шепнула Рози и, картинно изогнувшись, вытянула свою правую руку вперед.

Я, отстав от нее на мгновение, пустил в ход проверенные «ножи крови». Убить я его, скорее всего, не убью, но хоть попробую. Главное – привлечь внимание к себе.

С этой задачей я справился на отлично. Внимание привлек, да еще какое! Сопровождаемое дружным смехом.

– Не получилось? – под хохот чернецов осведомился у меня Форсез. – Давайте еще раз попробуйте. А вдруг выйдет!

– Я же говорила – что-то тут не так, – пробормотала Рози, обводя взглядом стены.

– Все тут не так, де Фюрьи, – отсмеявшись, произнес Виктор. – Точнее – все как раз так, как и должно быть. Наша резиденция куда новее, чем этот подвал. Ее ставили на старый фундамент. Раньше строили не в пример лучше, чем сейчас, да и экономия немалая.

– А до того тут стоял храм, – качнула головой Рози, как видно, вспомнив слова Зорго. – Не знаешь, кому он был посвящен?

– Знаю, – хлопнул себя по бедрам ладонями Форсез. – Знаю! Айдагу-Правдолюбцу!

– Не наша сегодня ночь, – сообщила мне Рози. – Совсем не наша.

Айдаг-Правдолюбец был не самым известным и не самым почитаемым божеством в Рагеллоне. Он не помогал в ратных делах, не приводил тучи в засуху к полям, не излечивал раны. Он всего лишь покровительствовал тем, кто искал правду или защиту от несправедливости. В совсем старые времена в его храмах знатные господа частенько решали судебные споры, и их результат признавался окончательным обеими сторонами. Почему? Да потому, что в этих стенах клеветник или лжесвидетель немедленно начинал испытывать жуткие боли. А еще тут магия совершенно не действовала, невозможно было человека зачаровать для того, чтобы он показал то, чего на самом деле не видел.

Хотя в нашем случае это небесспорно. Мы пришли спасать ребенка, а Правдолюбец, выходит, на стороне того, кто эту кроху убить хочет. Вот и верь в богов и их доброту: один из них только что лишил нас единственного преимущества. Этот подвал и вся территория на пятьдесят шагов за ним защищены от любой магии.