за зеркалом.

— Ты неисправим. Пойди и скажи Диане, чтобы она помогла мне одеться.

* * *

Мы подошли к дверям дома Клодии в тот момент, когда стало смеркаться — твердые грани мира смягчились и затянулись дымкой, словно память человека, погружающегося в сон. Но несмотря на то, что весь мир готовился впасть в дрему, вечеринка в доме у Клодии была в самом разгаре. Ярко освещенная обеденная комната, расположенная за садом, была наполнена музыкой и разговорами. Рабы как раз начали разводить гостей на предназначенные для них места за обеденными ложами. Гости представляли собой странную смесь безупречно одетых патрициев и неопрятных молодых поэтов, непримиримых политиков и стареющих куртизанок, экзотически выглядевших чужеземцев и даже нескольких галлов. Воздух гудел от пресыщенных жизнью утонченных рассуждений, мода на которые как раз появилась в Риме в те дни.

Вифания стиснула мою руку. На лице ее появилось настолько незнакомое мне выражение, что я не сразу понял, что оно означает: это было выражение паники.

— Что мы здесь делаем? — прошептала она.

— Присутствуем на том, что выглядит как очень респектабельная вечеринка с очень респектабельными людьми.

— Зачем?

— Я думал, это ты настояла, чтобы мы пришли, — сухо заметил я.

— Должно быть, я была не в себе. Пойдем сейчас же домой.

— Но мы еще даже не ели, — запахи, плывущие из кухни, наполнили мой рот слюной. — Мы даже не поздоровались с хозяйкой.

— Именно поэтому давай уйдем прямо сейчас. Будто и не приходили.

— Вифания…

— Это просто безумие. Посмотри на меня.

Я отступил на шаг и сделал то, что она просила.

— Ну и что? Я вижу красивую женщину, безупречно одетую и накрашенную. Ты не похожа ни на одну из присутствующих здесь женщин.

— Вот именно! Всякий сразу скажет, что я не из этого круга!

— Почему нет?

— Потому, что я даже не римлянка.

— Разумеется, ты римлянка. Ты же моя жена.

— Мы не богаты.

— Никто не скажет этого по твоим драгоценностям.

— А мой акцент?

— Он лишь придает тебе загадочности.

— Я самая старая из всех женщин, что собрались здесь.

— Ты самая красивая из всех женщин, что собрались здесь.

— Он абсолютно прав, знаешь.

Я повернулся и увидел рядом с собой Катулла с чашей вина в руке и довольной ухмылкой на лице.

— Гратидиан, я не ожидал увидеть тебя здесь.

— Нас пригласила Клодия, — немного настойчиво сказала Вифания.

— Вы не поверите, но она пригласила и меня, — сказал Катулл. — Вопреки себе, я уверен, или вопреки своему брату уж во всяком случае. Но его здесь нет, — он занят подготовкой к завтрашнему празднику, — а я здесь, так что, ну его к Аиду! Пусть ничто не нарушит моего триумфального возвращения в палатинское общество! Что за сборище кровопийц, развратников и неудачников! — Катулл обвел взглядом толпу, ухмылка его стала язвительной. — Что за пестрый зверинец устроила здесь Клодия: худшие поэты и самые бесчестные политики Рима; обанкротившиеся аристократы и непристойно богатые бывшие рабы; красивые мальчики и невзрачные проститутки. Я сказал «невзрачные»? Безобразные настолько, чтобы превратить в камень любого мужчину — я не имею в виду ничего неприличного. А здесь, передо мной самый честный человек во всем Риме в сопровождении… — он сделал паузу, и выражение его лица стало чуточку серьезнее, — как ты сказал, Гордиан, самой красивой женщины из здесь присутствующих.

— Моя жена, — сказал я. — А это, Вифания, Гай Валерий Катулл, вернувшийся в Рим после года государственной службы в Вифинии.

Вифания кивнула со знающим видом.

— Тот самый поэт, — сказала она.

Катулл вскинул брови:

— Я настолько знаменит? Или ты сплетничал обо мне за моей спиной, Гордиан?

— Нет, — сказал я, пытаясь как-то остановить загадочную улыбку, появившуюся на губах Вифании, и спрашивая про себя, что еще успела поведать ей Клодия за время их первой и единственной встречи. По крайней мере, Вифания, казалось, взяла себя в руки, что уже хорошо.

Появился раб, который провел нас к нашим местам. Ложа стояли U-образными группами вокруг пиршественного стола. На каждое ложе приходилось два сиденья, на которых было достаточно места как для того, чтобы сидеть, так и для того, чтобы лежать. Как оказалось, Катуллу было отведено место рядом с нами, справа от меня. Какое-то время рядом с ним никого не было. Специально ли Клодия поместила нас рядом друг с другом или это произошло оттого, что мы были включены в число гостей последними? Наши ложа располагались в углу комнаты, причем в самом дальнем от места хозяйки пира. Это меня устраивало, так как позволяло Вифании не чувствовать себя выставленной напоказ. Но Катулл был недоволен. Я услышал, как он пробормотал про себя: «Ну вот, опять меня сослали в Вифинию».

Сенатор по имени Фуфий оказался на ложе слева от Вифании. Это был тот самый человек, которого, по словам Атратина, Целий избил во время выборов и который должен был служить свидетелем обвинения на суде. Фуфий пришел в сопровождении очень молодой куртизанки. Вифания вскинула бровь, и я прочел ее мысли: девушка была едва старше Дианы. Но Вифания несколько смягчилась, когда сенатор оглядел ее оценивающим взглядом и удостоил одобрительной улыбки.

Клодии все еще не было в пиршественном зале, и ее ложе оставалось незанятым. Катулл быстро оглядел лица тех, кто все еще толпился вокруг стола, не присаживаясь.

— Кто сегодня займет почетное место рядом с хозяйкой? Ну-ка, посмотрим: муж Квинт прозябает в Аиде, брат Публий занят скороспелыми приготовлениями к завтрашнему празднику, а любовник Целий — ах да, его же обвиняют в убийстве, не так ли? Кажется, яд? Что ж, полагаю, мы не будем грустить по поводу отсутствия отравителя за нашим столом, каким бы потрясающим жеребцом он ни был. И все же кому-то нужно разделить ложе с нашей царицей. Думаю, вряд ли это будет кто-то еще из ее братьев; Публий сойдет с ума от ревности. Возможно, тот арендатор-вольноотпущенник, что говорил сегодня на суде. У него хоть имя как у Публия, если не внешность, и мы уже убедились, что он способен заменить своего хозяина, по крайней мере на суде. Но как-то трудно представить, чтобы он лежал, пристроив голову к ней на колени, пока она опускает ему в рот изжаренные в масле воробьиные мозги. Ага, Вот и она, наша Лесбия. Всемилостивая Венера! Где она взяла такое платье?

— Через него же все видно, — пробормотала Вифания.

— Случайно мне известно, что такую ткань делают на острове Кос, — сказал я, хвастаясь своей осведомленностью. — Нечто новое в искусстве тамошних знаменитых шелкоделов.

— А я еще думал, что ты не ее любовник, — прорычал