Дабы скрыть своё огорчение, Милена трещала сорокой всю дорогу до речки, отвечая на незаданные вопросы и многословно описывая, что за тем поворотом тропинки, да что такое там вон вдалеке на пригорке… Сильван горько порадовался одному: что мальчишки уже утонули, а не ждут помощи — при таких-то, как он с царевной, «торопливых» спасателях.

Лещук Илыч поджидал на берегу, теперь собственной персоной лично, да со свитой из русалок и водяных помладше. Деловито поздоровавшись с некромантом, воевода предъявил ему два промокших до нитки бездыханных тела.

Сильван всё еще не чувствовал уверенности в непривычном окружении, однако именно сухая деловитость водяного помогла ему справиться с волнением. Всё-таки давно он не практиковал черные чары…

— Ох ты ж! Ожили, гляди-ка! — зашептались речные жители. И заторопились на быстрину перевертывать лодку, отчерпывать воду, вылавливать второе весло, ушедшее на дно.

Сильван закончил заклинание, мысленно закрепил сплетенный узор чар на телах, чтобы со временем чары развеялись, оставив после себя естественные потоки жизненных энергий. Открыл глаза — и вздохнул с облегчением. Мальчишки кашляли, морщились, но дышали. Он присел на траву возле «утопленников», помог им сесть, наклониться, чтобы легче было выкашлять воду из легких.

— Ванечка, как здорово! — восхитилась умением жениха Милена. — А я думала, ты их на кусочки резать станешь!

Мальчишки подняли головы, прищурились на спасителя с недоверием, очень уж необычный он был на вид:

— Ты кто? — хрипло потребовал ответ старший. — На колдуна похож!

— Я — дочь Лесного царя! — встряла Милена, отодвинув мага плечом. — А это мой муж — Сильван Бессмертный!

— Бессмертный? — поёжились мальчишки, переглянулись. — Кощей нешто?..

Оба снова уставились на некроманта, в недоумении хлопающего глазами. Кивнули друг дружке:

— Точно, Кощей!

И подхватившись с земли, взявшись за руки, спасенные утопленники ринулись к речке с единым воплем:

— А-А-А!!! Дочка лесного царя за Кощея замуж вышла-а-а!!!

Речные жители им лодку придержали, чтобы снова не перевернули, с разбегу запрыгнув-то, весло дали в трясущиеся руки — и отпустили восвояси. Разве что платочками вослед не помахали.

Быстро грести у мальчишек сил не хватало, да и одно весло разогнаться не позволяло шибко, так что пронзительные перепуганные крики еще долго разносились над речкой.

— Муж? — не утерпел-таки, выразительно выгнул бровь Сильван, когда отправились назад, обе пешие, ведя коня в поводу.

— Ой, Ванечка, не бери в голову! — зардевшись, отмахнулась Милена. — Это я так, чтобы мальчишек припугнуть. Чтобы не лезли в омут, не зная броду.

— Мальчишки-то скоро забудут, — негромко произнес некромант, отвернувшись от спутницы, словно бы увлеченный видом на заболоченный овраг. — А мне забыть ты разве позволишь?

Уличенная царевна хихикнула.

— Чего ты хочешь добиться своей настойчивостью? — прорвало некроманта. — Чтобы я привык?

— Ага! — охотно кивнула Милена.

— Чтобы доверял тебе? — продолжал с плохо сдерживаемой горячностью маг.

— О, вот бы да! — согласилась царевна.

— А если я поверю? — предположил Сильван. — Если позволю играть с собой? Опекать, оберегать, помогать во всём, укладывать спать, кормить с ложечки.

У Милены от предвкушения мечтательно затуманился взгляд.

— Позволю умиляться на мою никчемность и беспомощность. Как скоро тебе это надоест? Когда наскучит лелеять такое ничтожество? Когда у тебя раскроются глаза — и ты выставишь меня за порог, как ленивого кота, который разучился ловить мышей? И что тогда мне делать? Скрестись в дверь и жалобно мяукать?

Милена на мгновение представила мяукающего мага — и кровь бросилась к щекам. Коварный некромант, сам того не заметив, подбросил ей очаровательную идею, она загорелась страстью когда-нибудь заставить произнести его чувственное и нежное «Мяу!» Наверное, она настоит на этом в их первую брачную ночь.

— Отступись теперь, пока еще не поздно, — мрачно попросил Сильван. — Я устал обманываться.

Милена упрямо помотала головой:

— Поздно. Для меня слишком поздно, Ванечка. Я понимаю, ты всё равно будешь ждать от меня предательства.

Сильван поежился от ее слов, попавших точно в цель.

— Я не знаю точно, что там у тебя случилось с твоим драконом, папка сказал, ты сам потом расскажешь, если захочешь. Только никто тебя не научил верить в настоящее чувство, не ожидая подвоха. Ты вон и папке не поверил. Даже если я буду клясться тебе, что никогда тебя не брошу, никогда не разлюблю — ведь это только насторожит тебя, — вздохнула Милена, глядя себе под ноги. — Тогда я могу сказать лишь одно: я дочь своего отца. Ты знаешь Яра. Знаешь, что назвав кого-то «своим» однажды, он никогда не отступится, никогда не откажется. Я такая же.

Сильван усмехнулся:

— Хороший поручитель. Однако при этом Ксавьер… то есть Яр — противоположность собственного отца. Так что нет. Позволь мне не поверить этому доводу.

Милена снова вздохнула, против столь справедливого примера не возразишь. Так она и молчала, сосредоточенно сопя, погруженная в размышления весь обратный путь, пока не показались над дубами шпили дворцовых башен. Тогда она вернулась к волнующей теме. Заявила, глядя в глаза, (а чтобы Сильван не отвернулся, для верности взяла его за воротник обеими руками):

— Ванечка, ты всё равно от меня не отделаешься. Я найду способ растопить твое сердце. Ведь