— Пусть Мотт выдаст тебе под расписку вещи девушки, — распорядился Ханкен но мобильнику. — Разложите их в четвертой комнате и ждите нас.

Они находились не больше чем в пяти минутах от бакстонского полицейского участка. Ханкен не спеша принялся изучать счет. Как он объяснил Линли, ему хотелось заставить Эндрю Мейдена поволноваться. Он любил поддерживать в расследованиях нервную атмосферу, поскольку в нервной обстановке иногда всплывают совершенно неожиданные вещи.

— Мне показалось, что вы переключили свой интерес на Уилла Апмана, — заметил Линли.

— Мой интерес охватывает всех, — ответил Ханкен. — Я хочу, чтобы все они поволновались. Просто удивительно, чего только не вспоминают люди в состоянии нервного напряжения.

Линли не стал напоминать Ханкену, что благодаря работе Энди Мейдена в Особом отделе у него, вероятно, выработалась масса приемов, помогающих справиться с гораздо более серьезным напряжением, несравнимым с тем, что может накопиться за пятнадцать минут ожидания в полицейском участке. В конце концов, это дело по-прежнему вел Ханкен, а Линли должен был приспосабливаться к методам работы коллеги.

— Как жаль, что я не застал вас сегодня днем, — сказал Линли Нэн Мейден, когда их с мужем привели в четвертую комнату.

Линли и Ханкен стояли по разным сторонам длинного соснового стола, на котором констебль Стюарт, стоявшая у двери с блокнотом наготове, разложила походные вещи Николь.

— Я ездила прогуляться на велосипеде, — откликнулась Нэн Мейден.

— Энди сказал, что вы поехали в Хатерсейдж-мур. Это сложный маршрут?

— Да, я предпочитаю активный отдых. А там много велосипедных троп. И они не такие уж крутые, как кажется.

— Много ли вы встретили сегодня таких же любителей активного отдыха? — поинтересовался Ханкен.

Энди Мейден приобнял жену за плечи. Она ответила вполне спокойно:

— Сегодня нет. Я была предоставлена сама себе.

— Видимо, подобные прогулки вошли у вас в привычку. И когда вы обычно отправляетесь на них — утром, днем или ближе к вечеру?

— Извините, а почему вас это интересует… — возмущенно начала Нэн Мейден, но умолкла, почувствовав, как муж успокаивающе пожал ей плечо.

— По-моему, инспектор, вы хотели, чтобы мы взглянули на вещи Николь, — произнес Энди Мейден.

Разделенные широким столом, они с Ханкеном пристально смотрели друг на друга. Констебль Стюарт поглядывала на них от двери, держа наготове карандаш. С улицы вдруг донеслось тревожное завывание охранной сигнализации какой-то машины.

Ханкен первым опустил глаза.

— Да, давайте приступим, — сказал он, кивнув на разложенные на столе предметы. — Не пропало ли что-то из ее вещей? А может, появилось что-то лишнее, ей не принадлежавшее?

Мейдены медленно осмотрели каждую вещь. Нэн Мейден робко потрогала темно-синий свитер с полоской цвета слоновой кости по вороту.

— Ворот получился некрасивым… плохо лежал. Я хотела перевязать его, но она не позволила. Она сказала: «Мама, ты сама связала его, и только это имеет значение». Но мне хотелось перевязать его. Это было бы совсем несложно. — Она поморгала глазами и судорожно вздохнула. — Я ничего не вижу. Извините, по-моему, от меня будет мало пользы.

Энди Мейден положил руку на затылок жены.

— Потерпи еще немного, милая.

Он направился вместе с ней вдоль стола. И именно он первым заметил то, чего не хватало в вещах, доставленных с места преступления.

— Нет плаща Николь — сказал он. — Синего непромокаемого плаща с капюшоном. Его здесь нет.

Ханкен быстро посмотрел на Линли. «Подкрепление вашей теории», — сказал его выразительный взгляд. Но разве во вторник вечером был дождь?

Вопрос Нэн Мейден показался странным. Все понимали, что, отправляясь в пустоши, человек должен быть готов к неожиданным переменам погоды.

Дольше всего Энди простоял возле туристских принадлежностей: компаса, котелка, походной печки, лопатки и планшета с картами. Наморщив лоб, он внимательно осмотрел все предметы и наконец сказал: — Не хватает ее карманного ножа.

Это был его собственный швейцарский армейский нож. пояснил он. Ник получила его в подарок на Рождество, когда впервые проявила интерес к походной жизни. Обычно она брала его с собой в любые местные походы.

Линли скорее почувствовал, чем заметил устремленный на него взгляд Ханкена. Он задумался над тем, что может добавить к их версии факт пропажи ножа. А вы уверены в этом, Энди?

— Она могла, конечно, и раньше потерять его, — ответил Мейден. — Но тогда обязательно заменила бы его чем-то перед очередным походом. — Он напомнил, что его дочь была опытным туристом. Отправляясь в лес или горы, Ник предпочитала не рисковать. Она всегда брала в поход все необходимое. — Как же разбить лагерь без ножа?

Ханкен попросил описать пропавший нож. Мейден дал подробное описание, точно перечислив многочисленные лезвия и их назначение. Длина самого большого лезвия, сказал он, составляла около трех дюймов.

Когда родители убитой закончили осмотр, Ханкен попросил Стюарт приготовить им чаю. Как только дверь за Мейденами закрылась, он повернулся к Линли.

— Наверное, мысли у нас с вами идут в одном направлении.

— Длина лезвия этого ножа соответствует заключению, сделанному доктором Майлз по поводу ранений Коула. — Линли задумчиво разглядывал разложенные на столе предметы, размышляя о тех палках, которые Энди Мейден нечаянно вставил в колеса его версии. — Это, наверное, совпадение, Питер. Она могла потерять нож в тот же день, но раньше…

— А если не теряла, то вы понимаете, что это значит.

— Похоже, наш убийца следил за Николь Мейден, но по какой-то причине он следил за ней без оружия.

— И следовательно…

— Непреднамеренное убийство. Случайное столкновение, приведшее к трагической развязке.

Ханкен шумно вздохнул.

— И к чему, черт побери, это приводит нас?

— К серьезному пересмотру версий, — сказал Линли.

На небе уже высыпали звезды, когда Линли вышел из Мейден-холла. И поскольку он полюбил ночное небо с детских лет, проведенных в Корнуолле, где, как и в Дербишире, можно было разглядывать, изучать и узнавать созвездия с легкостью, недоступной в Лондоне, то он остановился возле изъеденного непогодой каменного столбика на краю парковочной стоянки и задумчиво взглянул в небесную высь. Он пытался найти ответы на крутившиеся в голове вопросы.

— Должно быть, тут какая-то ошибка, — со спокойной настойчивостью сказала ему Нэн Мейден. Ее усталые глаза глубоко запали, словно последние тридцать шесть часов безвозвратно лишили ее жизненных сил. — Николь не собиралась уходить из университета. И уж наверняка не бросила бы учебу, не сказав нам. Это не в ее характере. К тому же ей нравилось законоведение. И кроме того, она же целое лето проработала в конторе Уилла Апмана. Чего ради она стала бы практиковаться тут, если бросила учебу в… Вы сказали, в мае?