– Она в Маглиане.

Рафаэль отшатнулся.

– В вашем охотничьем домике?

– Ей не причинили вреда! – снова повторил понтифик. – Ты найдешь ее там в целости и сохранности.

Метнув в собравшихся последний яростный взгляд, Рафаэль развернулся и выскочил в дверь. Полы его накидки взлетели и опали. Он не стал кланяться Его Святейшеству на прощание.

Она его не бросала. У нее нет другого мужчины. Все это оказалось простым кошмаром. Ночным ужасом не поддающимся осознанию. Теперь, глядя в лицо друга, Рафаэль видел перед собой врага, и недоверие жгучим ядом пульсировало в венах вместо крови.

– Я поеду с вами, – крикнул Джулио, когда они оказались за воротами Ватикана, возле которых Рафаэль оставил своего коня. Ветер трепал волосы и плащи двоих слуг, которые за ним присматривали. – Прошу вас, учитель. Я должен загладить свою вину перед вами, перед синьорой Луги. Я должен был вам все рассказать.

– Возьмите и меня с собой. Я обязана ей жизнью за тот шанс, который она мне дала, – сказала Елена.

Рафаэль не видел, откуда она появилась, и решил, что скорее всего она приехала с Джулио. Он с удивлением на нее посмотрел и уже приготовился ей отказать, как она тихо добавила:

– Если синьора пострадала, душевно или… – Она не стала договаривать фразу, чтобы не расстраивать Рафаэля еще больше. – Ей будет удобнее воспользоваться помощью женщины.

– Но у тебя нет лошади!

– Елена может поехать со мной, – заявил Джулио. – Моя лошадь привязана в нескольких шагах отсюда.

– Хорошо, – согласился Рафаэль, благодарный за заботу. – Спасибо вам, обоим.

Для того чтобы поддержать друга и учителя, к ним присоединились другие художники, и вся эта кавалькада понеслась по дороге с устрашающей скоростью. Холодный ветер плетью хлестал их лица, вздымал волосы, но Рафаэль ничего не чувствовал. Он едва переводил дыхание, и каждый вдох раздирал его легкие. Она жива, хвала Всевышнему! И она меня не оставляла!

Его сердце билось в лихорадочном ритме ярости, облегчения и радостного ожидания того, что он найдет в Маглиане. Он лишь надеялся, что она не пострадала и не станет корить его за то, что произошло по его вине, из-за его связей, соперничества и обязательств перед мужами власти.

Маглиана представляла собой небольшое имение у подножия обширного, поросшего лесом холма за пределами Рима. Свинцовое небо над ним грозило пролиться дождем. Рафаэль пустил лошадь галопом, и она понеслась, разбрасывая за собой комья грязи. В имении его хорошо знали – он часто наезжал туда в числе приближенных понтифика. Монахи нищенствующего ордена, жившие в Маглиане, эти благочестивые слуги Божьи, сознательно удерживали женщину, его женщину, против ее воли, тем самым истязая его душу. Эти мысли проносились в голове, когда он слетел с лошади и бросился к воротам, открывавшим вход в Маглиану.

Комнаты, в которых ее поселили, нельзя было назвать неудобными. Там имелась большая кровать под балдахином, покрытая гобеленом, камин, над которым было начертано имя папы Иннокентия VIII, столик для пасьянса. И вид из окна радовал глаз. Но, несмотря на все удобства, для нее это была тюрьма. Маргарита сидела на подоконнике, обняв руками колени. В таком положении она провела часы, дни, недели, пытаясь найти в пейзаже за окном что-нибудь способное подсказать, где она находится. Но все эти попытки были бесполезными.

Она почти ничего не помнила о том, как ее похитили, кроме того, что ей внезапно набросили мешок на голову. Запах старой дерюги чудился ей и теперь. В комнате гуляли сквозняки, да и от самих камней веяло холодом. Она хотела бежать, но каждый день ей напоминали о том, что это невозможно.

Череда событий слилась в один непрекращающийся кошмар. Все произошло так быстро, так бессвязно. Когда она пыталась разобраться в случившемся, в памяти всплывали какие-то разрозненные образы и звуки. Она помнила, как Себастьяно предложил подвезти ее до дома. Потом была короткая борьба и мертвящий ужас перед неизвестным, а дальше темнота. Когда она очнулась, сильно болела голова, ее тошнило и все плыло перед глазами. Зрение восстановилось только спустя несколько дней. Ей каким-то образом дали отраву, и это означало, что в похищении замешан Донато или Себастьяно. Только они были ее спутниками. В глубине души она не верила, что Донато способен на такую подлость, поэтому оставался только один человек.

…Все мужчины Рима, вроде Себастьяно, будут видеть в тебе желанную добычу…

Она зажмурилась, пытаясь отогнать жгучее чувство стыда за свою глупость. Ну почему она не поверила Рафаэлю? Почему хотя бы не прислушалась к его мнению об этом человеке? В его мире столько непонятного, что решительно отметать предостережение любимого человека и его самого было, по меньшей мере, безрассудно.

Маргарита отошла от окна и стала мерить шагами комнату. Деревянный пол жалобно скрипел под ее ногами. Чаще всего этот звук был единственным, что она слышала. Дважды в день пухлощекий монах в темно-коричневой рясе, с тяжелым распятием, висящим на уровне объемистого чрева, приносил ей поесть. Его тонкие губы всегда двигались, беззвучно повторяя слова молитвы. Он входил в комнату, ставил на пол поднос, молитвенно складывал руки на груди и выходил.

Дни тянулись бесконечной вереницей. Ей хотелось попросить монаха сыграть с ней в карты или хотя бы просто поговорить о том, когда ее отсюда выпустят. Но в ответ на попытки заговорить он неизменно кланялся с непроницаемым лицом и выходил из комнаты. Скрежет ключа в замке стал пугать ее. Кто-то захотел, поняла Маргарита, чтобы она исчезла из жизни Рафаэля, и не остановился перед похищением.

Что они ему сказали? Этот вопрос не давал ей покоя. Он считает ее мертвой? Может, ее собираются убить? А если он им не поверил, то сможет ли когда-нибудь ее найти? Это место слишком пустынное и заброшенное. Но ей не причинили вреда, только удерживали, не говоря когда собираются отпустить. Бессильные слезы наполнили ее глаза, она смахнула их тыльной стороной руки. Она больше не будет плакать. Не поддастся панике. Она здесь пленница и останется ею, пока ее не отпустят.

Проходя мимо двери, она услышала звук чьих-то шагов в коридоре. Это была тяжелая мужская поступь, и шел не один человек. Сердце Маргариты бешено застучало. Такого она раньше не слышала. До этого мимо ее дверей проходили только монахи в сандалиях. Она испугалась, решив, что приближается опасность. Сначала она даже хотела спрятаться, но не нашла укрытия. Рука взлетела ко рту, чтобы сдержать рвущийся крик, когда раздался знакомый скрежет ключа в замке и повернулась дверная ручка. От неизбежного ее отделял один миг… Дверь распахнулась, в проеме стоял Рафаэль, за ним Джулио и еще трое. Они ворвались в комнату с обнаженными шпагами. Наконец-то, подумала она. Наконец-то он пришел.

Маргарита рыдала у него на груди, но это были слезы облегчения. Рафаэль тоже молча плакал, уткнув лицо в ее мягкие волосы. Он гладил эти пряди, вдыхал их аромат, всем существом ощущая ее близость, которая пролилась бальзамом на измученное сердце. Он уже начал свыкаться с мыслью, что больше никогда не увидит свою любовь. Сначала он схватил ее за плечи и рассматривал на расстоянии вытянутой руки. Оба плакали. Он был так нежен с ней, будто она могла рассыпаться на части, растаять. Потом взял ее лицо в дрожащие руки.