Одна маленькая ручка свисает с левой скамьи на одном из последних рядов. В отличие от черно-белых газетных фотографий, теперь я вижу, что голова, покоящаяся на этой руке, светло-русая. Еще одна вспышка точно такого же цвета едва видна в нескольких сантиметрах слева – один из близнецов лежит, опираясь на другого.

В передней части церкви на маленькой скамейке лицом к прихожанам сидит сестра Эльба. Даже после смерти ее спина прямая – она сидит ровно, скрестив руки на коленях и запрокинув голову к потолку.

Я наблюдаю уже примерно тридцать секунд, но изображение не меняется. Я уже собиралась проверить, не замерзло ли что-нибудь, как вспомнила, что изображение не меняется, потому что все мертвы, а трупы обычно не двигаются.

Через несколько секунд дверь с правой стороны часовни с грохотом распахивается и комнату заполняет послеполуденный солнечный свет, обрамляя темный силуэт человека, стоящего в дверном проеме. Когда мужчина делает несколько шагов в глубь часовни, дверь за ним медленно закрывается.

Когда мои глаза привыкают к перемене освещения, я понимаю, что это на самом деле два человека. Марта стоит прямо перед Солом, прижатая к его груди, обращенная лицом к телам на скамьях. Кажется, он держит ее так, что только пальцы ног касаются пола. Не могу сказать, потому ли это, что он протащил ее через дверь, или потому, что он боится, что она упадет в обморок. Может быть, и то и другое. Она в том же платье, что и раньше, но теперь оно покрыто грязью, а волосы растрепаны. У нее отвисает челюсть, когда она смотрит на тела, а потом она поднимает руки к лицу и начинает кричать.

На этот раз я очень рада, что ХРОНОС не добавили аудио в просмотр. Глядеть на это, даже без звука, ужасно.

Это первый раз, когда я вижу Сола без его странных усов из 1800-х годов, и теперь я понимаю, почему Кэтрин и, очевидно, остальные считали его красивым. Его темные волосы контрастируют с бледной кожей и резкими, почти точеными чертами лица. И теперь, когда он одет в джинсы и простую белую рубашку вместо древнего костюма, в глаза бросается его худое, но мускулистое тело.

Самое жуткое, что Сол улыбается, даже когда Марта кричит и дергает себя за волосы. Это не одна из тех ухмылок, которые используют злодеи в кино, с маниакальными глазами и злобным смехом типа «буа-ха-ха-ха». Его улыбка выражает… блаженство, наверное. Лицо запрокинуто вверх, будто он греется на солнышке в прекрасный день в парке. Один рукав его рубашки частично оторван, и обрывок ткани летит в сторону, когда Сол тащит Марту к кафедре. На открывшейся взгляду коже его плеча видны две длинных полосы, похожие на царапины от ногтей.

Он бросает Марту за кафедру, которая частично закрывает мне обзор. Она перекатывается на бок, закрывая голову руками. Сол просто стоит там, оглядывая мертвые тела, улыбаясь своей ужасной, умиротворенной улыбкой, и меня пробирает дрожь. Не только от осознания того, что кто-то может смотреть на все эти ужасы с улыбкой, но и от того, что это нечеловеческое существо передало мне четверть ДНК. Как бы мне хотелось разорвать и выцарапать каждую частичку себя, которая является Солом.

Все мои сомнения относительно того, смогу ли я убить его, исчезли. Если бы я могла дотянуться до него через дисплей, то убила бы прямо сейчас.

Сол на мгновение закрывает глаза, все еще улыбаясь, и делает несколько долгих, глубоких вдохов. Затем он идет туда, где свернулась калачиком Марта. Он тянет ее руку в сторону, заставляя повернуться к нему лицом. Ее рот открыт, и я думаю, она все еще кричит. И хотя мгновение назад я могла бы поклясться, что он не может вызвать у меня большего отвращения, моя ненависть нарастает, когда он наклоняется и начинает целовать ее щеку, а затем спускается вниз к шее.

А после он делает что-то, чего я не вижу, но, что бы это ни было, это заставляет Марту прийти в себя, и она начинает бороться с ним. Его ладони сильнее сжимаются на ее руках, удерживая ее на месте, но он продолжает целовать ее плечо, пока она пытается вырваться.

Спустя секунду Марта сдается и просто лежит совершенно неподвижно. Сол слегка откидывается назад и улыбается ей. Затем он отлетает на метр вправо, когда она обеими ногами пинает его в живот. Его голова ударяется о ноги сестры Эльбы, и ее тело соскальзывает в сторону.

Марта несколько секунд ползет, а потом находит силы встать на ноги и пускается бежать. Сол тоже встает и идет следом, все еще слегка сгорбившись. Когда он бросается за ней, его нога цепляется за одну из ножек сундука, держащего армонику, и та падает на пол. Крышка открывается, и с веретена падают детали, разбитые осколки стекла, и остаются лежать под передним рядом скамей. Одна из маленьких чаш отскакивает и катится вниз по ступенькам, чудесным образом не разбившись. Она закатывается под угол скамьи, а затем на несколько сантиметров вниз по центральному проходу, переворачивается на дно, медленно вращается и останавливается перед стабильной точкой.

В панике Марта бежит в дальний левый угол часовни, где, к сожалению, нет двери. Он уже совсем близко, поэтому она бросается через внешний проход, надеясь добраться до выхода раньше его. Сол срезает себе путь по центральному проходу и идет к стабильной точке. Последнее, что я вижу, – это белизна его рубашки, а потом они исчезают из моего поля зрения, и остаются только мертвые тела, часовня и небольшая кучка битого стекла в проходе, где раньше стояла чаша с армоникой.

– Это все? – спрашиваю я Кирнана дрожащим голосом.

– Она пробегает мимо точки, которую ты установила перед церковью. Сол следует за ней по пятам.

– Может быть, она сбежала…

– Нет.

– Ты не можешь знать этого наверняка!

– Могу. – Он наклоняется и вытирает слезу с моей щеки. Я даже не поняла, что плачу. Он встает с дивана и прихрамывает, подхватив коробку и статью со стола.

– Я могла бы передать ее тебе. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить меня.

– Нога затекает, если я слишком долго сижу на одном месте. – Он садится рядом со мной, снимает крышку коробки и поднимает дневник ХРОНОСа за корешок, чтобы достать статьи, лежащие под ним. Затем он достает статью с фотографией, сделанной почти под тем же углом, что и стабильная точка, через которую я только что смотрела.

Еще до того, как я взгляну на фотографию, я понимаю, что что-то совсем не так. Когда я была внутри часовни с сестрой Эльбой, все выглядело точно так же, как и на фотографии, которую я держу в руках, и это даже вызвало у меня легкое дежавю. И когда я только вывела стабильную точку, еще до появления Сола и Марты, у меня мелькнула та же мысль.

Но часовня, за которой я наблюдала сейчас, была в полном беспорядке. Сломанный футляр от армоники, повсюду разбитые стекла… А на этой фотографии футляр с армоникой все еще цел, его содержимое не разбито.

Кирнан кладет мне на колени вторую фотографию, ту, что находилась вне коробки, на столе. В этой версии армоника снова лежит на полу, разбитая.

– Поле ХРОНОСа от дневника защитило ту, что ты держишь в руках. Я вернулся назад и взял еще одну в тот день, когда эта история появилась в местной газете. Если ты прочтешь текст, то увидишь, что есть еще одно изменение.