Разматывающий катушку кабеля человек в оранжевом скафандре лишь пожал плечами и, обойдя наемников, направился дальше. Второй сотрудник Центра опустил на пол кофр с инструментами и принялся монтировать странную установку в виде полусферы. После подключения проводов к единственному разъему устройство раскрылось наподобие бутона, обнажив цилиндрические датчики разной длины.

– Наемник, у нас здесь сложное научное оборудование, требующее тонкой настройки, – проворчал мужчина, поднимаясь и закрывая кофр. – Тут нельзя вставить магазин, передернуть затвор и все – можно начинать палить. Если ничего не понимаешь – не мешай и дай нам делать свою работу!

Майкрофт хотел было огрызнуться в ответ, но сержант, придержав его, отрицательно покачал головой. Джон, поморщившись, с досадой сплюнул, но промолчал.

Борисов тем временем отошел от собранной конструкции и взял в руки планшет.

– Ну, что, ребята? – усмехнулся он, с шумом пропустив воздух через фильтры. – Давайте посмотрим, работает ли эта штука.

Ученый пару раз провел пальцем по экрану, изменяя положения ползунков на вкладке настройки, и затем нажал несколько сенсорных клавиш. Сначала ничего не произошло, а затем вся установка вздрогнула и, негромко загудев, пришла в движение. Одна за другой раздвинулись телескопические антенны, датчики завращались и, едва слышно пощелкивая, принялись анализировать информацию, поступающую из окружающей среды.

– Ну что там, Юрий Альбертович? – осведомился один из ученых, держащий в руках портативный детектор аномалий.

– Ну… вроде все нормально, – медленно ответил Борисов, продолжающий изучать бегущие по экрану строчки данных. – По Грановскому двенадцать и шесть, превышение допустимого порога псионического воздействия на мозг – четыреста девяносто два процента, продолжает расти…

Хофф поморщился, почувствовав, что у него в носу скопилась жидкость.

– О нет, только не говорите мне, что я простудился, – пробормотал он, опуская лицевую маску и дотрагиваясь пальцами до двух струек, стекающих по губам.

Жидкость оказалась теплой. Сержант отдернул руку и обнаружил на перчатке кровь. Он машинально потер пальцы друг о друга, а затем обернулся. От того, что еще секунду назад было научной группой, не осталось и следа.

Борисов размахивал планшетом и нес ахинею, состоящую из никак не связанных между собой терминов и условий задач из учебника по физике. Остальные ученые также впали в полузабытье или и вовсе пребывали в полной прострации.

Один из помощников Борисова, сняв газовую маску и откинув капюшон скафандра, рисовал на полу формулы. Причем используя в качестве краски текущую из носа и глаз кровь. Еще два сотрудника ЦАЯ, сидя напротив друг друга, играли в ладушки, радостно при этом угукая.

Хофф тяжело вдохнул, почувствовав, что голову словно сдавило в стальных тисках, обвитых колючей проволокой. С трудом повернувшись, он заметил, что один из его бойцов с выражением абсолютно искренней радости собирается засунуть себе в рот взведенный пистолет. Закричав что-то нечленораздельное, сержант бросился к наемнику, но тот, продолжая держать между зубами ствол оружия, лишь весело засмеялся и замахал рукой. А затем спустил курок.

Звук выстрела прозвучал так тихо, словно уши сержанта были забиты ватой. Из головы бойца вылетели кровавые ошметки, забрызгавшие стену и прилавок пустого кафе-бара. Неестественно медленно тело повалилось на кафельный пол, и вокруг простреленной головы начала собираться алая кипящая лужа. Хофф в ужасе отшатнулся, когда внутри нее забурлил водоворот.

За спиной прозвучало еще два выстрела. Обернувшись, Хофф увидел, как двое ученых, воспользовавшись табельным оружием, вышибли друг другу мозги. Стоявшие в паре метров от них наемники оказались с ног до головы забрызганы кровью вперемешку с мозгом, но это никак не отразилось на их поведении. Два бойца, не переваривавшие друг друга и регулярно получавшие у Брэнона выволочки за драки на базе, жали друг другу руки, обнимались и со слезами на глазах клялись в вечной, нерушимой дружбе.

Боль в голове усилилась, и сержант, с трудом поднеся руку ко лбу, понял, что по нему текут крупные капли ледяного пота. Все это случилось сразу же, как… как Борисов…

Закончить мысль Хофф не сумел – в мозг словно воткнули с десяток раскаленных сверл и одновременно включили. Закричав, он повалился на колени и, сотрясаясь всем телом, забил кулаками по кафельному полу. От неистовых ударов серая плитка пошла трещинами, кожа на костяшках пальцев содралась и начала кровоточить, однако реальная боль заставила ненадолго отступить боль фантомную.

Тяжело дыша, сержант приподнялся на одно колено и поднял взгляд. Майкрофт, вопя что-то в адрес «зеленых завихрений рубинового стакана», бился головой о стену. Причем с такой силой, что если бы не шлем – от головы рядового уже мало что осталось бы. Гари и Гамильтон дрались, с их губ вместе с гортанными криками и рычанием срывалась пена. Маус, раскрыв аптечку, расставлял перед собой пузырьки и ампулы с лекарствами, упаковки бинтов и складные инструменты, словно собираясь играть с кем-то невидимым в аптеку.

Хофф обвел происходящие мутным взглядом и, замотав головой, попытался сосредоточиться.

– Все это… случилось… когда Борисов… Что сделал Борисов? Кто такой Борисов? Так, Борисов – это… это ученый, приведший нас сюда! Что он сделал? Собрал какую-то установку и включил!

Хофф нашел глазами устройство, созданное учеными. Странная конструкция вращалась, из ее мигающего красными индикаторами основания валил густой дым, а вокруг антенн и датчиков виднелся слабый ореол пульсирующего света.

Александр попытался выхватить пистолет, однако новый приступ боли заставил рухнуть на пол и забиться в конвульсиях. Оружие выскользнуло из ослабевших пальцев.

Перед глазами все поплыло, но сержант все-таки сумел сосредоточить взгляд на установке. С огромным трудом перевернувшись на живот, Хофф пополз в сторону вращающегося устройства.

Мимо него пролетел Гари, опрокинувший собой небольшой пластиковый столик, заставленный пустыми бутылками из-под пива. Ударивший его наотмашь Гамильтон, яростно взревев, подхватил с пола автомат. Держа его словно дубину, боец перешагнул через ползущего Хоффа и двинулся к распростершемуся возле ограждения Гари, намереваясь его добить. Дебра – второй медик в отряде – в этот момент опустилась на пол напротив Мауса и тоже принялась извлекать содержимое своей аптечки. В ответ на это подчиненный Хоффа испуганно схватил стоящие перед ним пузырьки и сгреб их в охапку, словно боясь, что девушка у него их отнимет. Дальнейшее сержант не увидел, поскольку боль стала нестерпимой, и взгляд затуманился. Однако, несмотря на это, наемник продолжил ползти вперед.

Вокруг раздавались выстрелы, вой, крики, хохот и плач. Рекламные плакаты изменились до неузнаваемости – на одном под надписью «Ливанский мясник» был изображен боец «Мусорных лис», стоящий за пулеметом Хаммера. Орудие дымилось, а сам солдат, опустив голову так, что лицо было невозможно разобрать из-за тени, выставил перед собой руки, с которых обильно стекала кровь. На соседнем баннере полковник Брэнон стоял с сигарой возле ямы, наполненной трупами. За его спиной дымилось длинное трехэтажное здание, а несколько бойцов в угольно-черной униформе поливали братскую могилу бензином.