Воля — вот трамплин для использования Силы вайвернов. Желая, они напрягают волю, и их желание осуществляется. И вот она тоже напрягла волю… она хочет помочь Ланти…

Темнота, холод, пустота — ничто. Это место, куда завело ее желание помочь, пространство, совершенно чуждое ее племени. Темнота, холод. Но теперь… Два маленьких огонька, мерцающие; постепенно они становятся ярче, хотя темнота и холод пытаются уничтожить их; два огонька приближаются и становятся все больше, больше. Она не протягивает к ним руки, они сами приближаются к ней, словно она их позвала. И тут Чарис осознает, что есть и третий огонек, и энергию для него поставляет именно она.

Огоньки объединились и понеслись в темноте. Они ищут. Между ними нет ни мысли, ни речи, только стремление ответить на призыв о помощи. Темнота и холод всепоглощающие, это черное море без берега, без островов.

Остров? Слабое, очень слабое мерцание показывается в море. Три огонька вращаются, сливаются и устремляются к этой слабой искре во мраке. И вот четвертый огонек, похожий на затухающий уголь в почти погасшем костре. Три огонька раздувают этот уголь, не притрагиваясь к нему. У них нет такой силы, а огонь почти угас.

И вот огонек, который держится волей Чарис, раздувается, стремится поглотить огоньки животных. Она тянется вперед — не физически, не рукой, а внутренней силой — и касается огонька-спутника.

Тот устремляется к ней. Ее рвут на части, она корчится от боли: ее поглощают совершенно чуждые эмоции, дикие, несдержанные эмоции, они кипят в ней, пенятся, швыряют из стороны в сторону. Но она сопротивляется, стремится подчинить их и завоевать непрочное равновесие. Потом снова устремляется вперед, к второму огоньку.

И снова ее охватывает смятение, и снова начинается борьба за господство. Необходимость, которая свела их вместе, стремление помочь умирающему огоньку заставляют их действовать заодно. И когда Чарис призывает себе на помощь, они ей подчиняются.

Вниз, к этому почти погасшему огню, устремляется столб пламени, поток силы величайшего напряжения. И он прорывается, пронзает самое сердце гаснущего огня.

Смятение в пространстве. И вот Чарис словно бежит по коридору, в который выходят двери множества комнат. Из дверей выходят люди и совершенно не знакомые ей существа, они смотрят на нее, кричат ей что-то, пытаются дать понять о том, какие они значительные; Чарис почти оглохла, она на краю потери рассудка. А коридору не видно конца.

Голоса кричат, но сквозь них пробивается другой звук — рычание, рев, этот звук тоже требует ее внимания. Чарис не может бежать дальше…

Тишина, неожиданная, полная — и по-своему тоже приводящая в ужас. Потом — свет. И она снова обладает телом. Вначале сознавая только это, Чарис в благодарности и удивлении провела рукой по своему телу. Потом осмотрелась. У нее под ногами песок, серебристый песок. Но это не морской берег. В сущности ни в одном направлении она не может ясно видеть, потому что везде клубами и спиралями движется туман, зеленый туман, того же зеленого цвета, что и ее платье.

Туман движется, завивается, в нем видна более темная сердцевина. В этой сердцевине заметно движение, как будто рука отводит занавес.

— Ланти!

Он стоит здесь, глядя на нее. Но это больше не пустая оболочка человека, которого она знала. В его теле и уме жизнь, сознание. Он протягивает к ней руку.

— Сон?…

Это сон? Раньше во снах у нее никогда не было таких отчетливых видений Другого-Где вайвернов.

— Не знаю, — отвечает она на его полувопрос.

— Ты пришла, ты… — В этом утверждении слышится удивление. Они были в пространстве, не предназначенном для их племени. Четыре огонька, соединившись, разорвали путы, которые удерживали его в месте, которого не должны знать люди.

— Да. — Ланти кивнул, как будто Чарис выразила эту мысль в словах. — Ты, и Тагги, и Тссту. Вы пришли вместе, и вместе мы вырвались.

— А это? — Чарис оглянулась на зеленый туман. — Где это?

— Пещера Завес — иллюзии. Но я считаю это сном. Они по-прежнему пытаются удержать нас.

— На сны есть ответы. — Чарис опустилась на колени и разгладила песок. Кончиком пальца начала выводить свой рисунок. Не очень отчетливо в рассыпающемся песке, но достаточно, она надеется, чтобы послужить ее цели. Она посмотрела на Ланти.

— Идем. — Чарис протянула руку. — Думай о полупещере… — Она быстро описала место, где они провели ночь… — и не выпускай мою руку. Мы должны попробовать вернуться.

Она почувствовала, как сжимается его рука, сильные пальцы впились в ее тело. И сосредоточила сознание на рисунке и на представлении уступа, на котором расположена пещера…

Чарис замерзла, все тело у нее затекло, рука болит, ладонь онемела. За ней скала, над головой нависающий камень, а из-за него светит солнце. Послышался вздох. Девушка оглянулась.

Ланти лежит, неловко свернувшись; его голова у нее на коленях, пальцами он сжимает ее руку. Лицо у него осунулось и посерело, он словно постарел на несколько лет. Но расслабленность и отсутствие сознания исчезли. Он пошевелился и открыл глаза, вначале недоуменно, потом узнавая.

Поднял голову.

— Сон!

— Может быть. Но мы вернулись — сюда. — Чарис высвободила руку и расправила затекшие пальцы. Другой рукой потрогала камни импровизированной стены, чтобы убедиться в их реальности.

Ланти сел и потер рукой глаза. Но тут Чарис вспомнила.

— Тссту! Тагги!

Животных не видно. В сознании девушки зашевелился страх. Они… они были этими двумя огоньками. И она их потеряла: в том месте с зеленым туманом их не было. Навсегда ли они потеряны?

Ланти зашевелился.

— Они были с тобой… там? — Скорее не вопрос, а утверждение. Он выполз из-под навеса и свистнул. Потом наклонился и протянул руку, привлекая ее к себе.

— Тссту! — громко позвала она кудрявую кошку.

Слабый — очень слабый — ответ! Тссту не осталась в том месте. Но где она?

— Тагги жив! — Ланти улыбался. — Он мне ответил. Ответил не так, как раньше. Он как будто заговорил.

— Они побывали там. Разве это могло их не изменить?

Мгновение он молчал, потом кивнул.

— Ты хочешь сказать, что там мы слились? Да, возможно, теперь мы уже никогда не сможем разъединиться.

Она вспомнила свой бег по бесконечному коридору с открытыми дверьми и кричащими фигурами в них. Может, это воспоминания Ланти? Его мысли? Не хотела бы она еще раз их увидеть!

— Нет, — сказал он, словно услышал ее мысли, — больше этого не будет. Но тогда это было необходимо…

— Более чем необходимо. — Чарис не хотелось вспоминать об этом объединении. — Беда больше, чем считают вайверны. — Она рассказала ему о том, что узнала.

Рот Ланти превратился в прямую линию, он слегка выпятил подбородок.