Густав осторожно вытянул шею и посмотрел в отражение стекла. Дверь почти уже закрылась сама на доводчике. Больше никого, судя по всему, Бояр пришел сюда один. Страннику ничего не оставалось, как воспользоваться этим подарком судьбы.

Он сделал шаг из-за шкафа и левой рукой резко толкнул дверь, одновременно с этим наставив пистолет на Бояра. Тот обернулся на хлопок английского замка и, увидев странника, кинулся к своему револьверу, но Густав действовал быстрее. Удар ногой пришелся аккурат в солнечное сплетение, и Бояр отлетел в другой конец комнаты, сбив кресло и хлопнувшись о стену. Его шляпа, к удивлению Густава, не слетела, а лишь слегка слезла на макушку, приоткрыв лоб.

Некоторое время Бояр непонимающе вращал глазами, хватая воздух руками и ртом, как выброшенный на берег дельфин, а затем вдруг успокоился. Сглотнул, кашлянул, медленно поправил шляпу, потер живот и начал вставать.

– Не вздумай, – сказал Густав, подходя к пульту и забирая с него револьвер. Он был достаточно тяжелым, но странник не хотел убирать его куда-либо, поэтому просто оставил в опущенной левой руке.

– Я и не думаю, – ответил Бояр.

Он поднялся на ноги, взял кресло за спинку и вернул его в правильное положение. Отряхнул и уселся, небрежно положив ногу на ногу.

– Что привело тебя сюда, мой друг? – спросил Бояр, по-кошачьи улыбаясь, словно ничего такого и не случилось, просто встретились случайно два старых приятеля где-то на перегоне от Лондона до Осло.

– Кое-какая вещица, которую ты у меня взял и почему-то не захотел отдавать, – в той же вежливой манере принял подачу Густав.

– Вроде как должок?

– Он самый. Мне нужен ключ от корабля, Бояр.

– Мне он тоже нужен, вот какая незадача. – Бояр улыбнулся и переложил ноги, откинувшись в кресле. – Мне вообще много чего нужно в этом мире, но основная идея-фикс сейчас – это корабли. Много кораблей. Твой – всего лишь часть. Я уже подарил его своему сыну. Кстати, Серый передает тебе привет и большое-пребольшое спасибо.

– У тебя есть сын? – спросил Густав. – Уж не тот ли урод без челюсти?

– Что?! – У Бояра вспыхнули щеки, и он рванулся вперед, но Густав направил ему в грудь пистолет, и это его моментально успокоило. Он нервно провел рукой по усам и вдруг улыбнулся.

– Чего лыбишься? – спросил Густав.

– Да так. Ты ведь прав, странник. Он урод, что тут скрывать. Я вижу это прекрасно, и все видят, только не хотят говорить, обходят вопрос стороной, понимаешь ли. А этот сучонок и в самом деле думает, что он обычный человек, что не урод. Вот смех, да?

– К чему ты это все говоришь?

– К тому, что тебе меня не пронять. Я непробиваемый. Ты даже можешь порассуждать о моей мамочке, о ее сучьей жизни, я не обижусь, – сказал Бояр. – Не веришь? Попробуй!

– Не буду я ничего пробовать. Мое единственное желание сейчас, чтобы ты вернул мне ключ. Вот и все. Вернешь – и мы расстанемся, больше меня никогда не увидишь, – холодно проговорил Густав.

– Нет, так не пойдет. – Бояр отрицательно покачал головой.

Его шляпа при этом двигалась вместе с ним, но из-за однородности и пропорциональности ее форм создавалась оптическая иллюзия, что она неподвижна. Странник, как загипнотизированный, смотрел на это. Забавно. Бояр, отмороженный убийца и грабитель, сейчас казался ему забавным. И даже немного жалким, потому что находился полностью в его власти.

– Не тебе решать, пойдет или нет, – сказал странник. – У меня лишь один выход из этого здания, ты знаешь. Грубо говоря, скоро мне придется уходить. И представь тот выбор, который ты мне даешь: пристрелить тебя и срулить либо оставить тебя в живых, после того как ты отдашь мне ключ. Затем ты меня тихо-мирно проводишь до корабля, мы проедемся в недалекое далеко и я тебя выпущу. Ты даже не запыхаешься, когда вернешься домой.

Бояр внимательно посмотрел на Густава.

– А ведь ты тоже урод, странник, – вдруг сказал он.

– Отлично. – Густав обреченно махнул рукой с револьвером. – Мне не хочется уходить отсюда без корабля и записывать еще один труп на своей счет, но ты меня вынуждаешь.

– Ты урод, потому что ты человек, – продолжил Бояр, не обращая внимания на пистолет, переставший вдруг играть роль постороннего свидетеля их разговора.

– Вот оно что. Ты же у нас красавчик, да?

– Возможно.

– И почему же? Ноги, руки, голова, вроде тоже человек и, следуя твоей логике, урод. Разве не так?

– Не-а. Взять хотя бы то, что я тебя переиграл, – улыбнулся Бояр. – Во всем. С кораблем, с талисманом этим. А ведь я даже не думал о тебе, ты сам заявился, попытался надругаться над моим бытом, внеся в него свои коррективы, и проиграл! Смешно!

– С талисманом? Я что-то не пойму…

– Сейчас все поймешь! Ты искал общину, чтобы найти часть талисмана, как тебе, безмозглой шавке, приказали. Талисман этот болтается на груди дочери твоего дружка, седого старика. Разве ты не почувствовал его присутствие? А?! Вроде как тебе наболтали, что ты стал частью талисмана и только ты, один во всем мире, ну такой уникальный и единственный, сможешь его отыскать! – Бояр расхохотался. – Отчасти это правда, но смешно, ей-богу смешно!

Густав растерянно сделал шаг назад и покачал дулом пистолета, подбирая правильные слова, которые вдруг вылетели у него из головы.

– Ты знаешь про голос, и про талисман, и про…

– Да я обо всем знаю! – крикнул Бояр. – Потому что я не пешка, как ты, а ферзь!

Он вскочил и скинул шляпу. Густав с ужасом увидел жуткий фиолетово-бордовый неровный разрез, идущий у него от брови через весь лысый череп, полукругом. В слипшейся комками крови застряла часть волос. Странник видел даже грязную кромку черепа и сколотую на кости длинный борозду, словно от удара топором. И при всем при этом ранение выглядело довольно свежим, как будто его нанесли не больше часа или двух назад.

Бояр широко улыбнулся, и оборванные края кожи в месте разреза зашевелились, улыбаясь вместе с ним.

Густав поднял револьвер, целясь в Бояра с двух рук.

– Что это? – тихо спросил он.

– А ты не понимаешь, да? Это незаживающая рана, дурацкое приложение к человеческой сущности, которую я не очень-то и люблю. Потому что я – Легион. Я часть целого и целое частного. И поэтому я не урод, странник, потому что я – не человек.

Бояр ринулся вперед, по-бычьи наклонив голову, и Густав выстрелил из своего пистолета, потому что до мелочей знал его поведение, вплоть до дрожи в момент отдачи. Револьвер же напряженно замер в его руке, как пчела, пойманная в кулак и вот-вот готовая выпустить свое жало вне зависимости от того, умрет она или нет после этого.

Пуля попала Бояру в плечо, пробив насквозь, отшвырнула обратно, будто пригвоздив его к стенке, и теперь он сползал вниз, оставляя на светло-коричневой поверхности кровавый след.