Хорошо пришла Ада и наткнувшись на чемодан пахнущих Украиной фруктов, завопив:- Папка приехал, — ринулась к нам. Костя еле успел нырнуть под одеяло, укрыв по ходу меня с головой. Обцеловав нас и вдавив, своей кипучей энергией, отца в подушки, она умчалась к приятным сердцу гостинцам.

— Мельница, — улыбнулся он ей вслед.

Я поднялась на локоть и разгладила лучики морщинок в уголках его глаз.

— Устал, а я с глупостями.

— От ваших глупостей я здесь отдыхаю и счастлив до безумия.

Заметив грусть в глубине любимых глаз, спросила:

— Тебя что-то тянет, глаза грустные, как будто не заслуженно обидели?

У него не получалось скрывать от меня свои чувства — они всегда отпечатывались на его лице, отражаясь в его искренних глазах. В нём кипела обида и я это чувствовала. Он был чем-то оскорблён до глубины души, страдал.

Костик с пыхтением зарылся на моей груди.

— Ты всё, моя голубка, про меня знаешь. Есть немного. Я дошёл до Киева, а меня развернули. Я б его мог с ходу взять, время сэкономить, людей сберечь. Так хотелось пройтись по Крещатику, помнишь?

Я замерла: "Так и было!"

— Что теперь?

— Буду командовать Белорусским фронтом. За тем и приехал. Новые задачи, передислокация. По нашим дорогам, это сам по себе подвиг. Да и там больше болот, чем земли. Иногда мне кажется, что она и осталась белой лишь потому, что татарам не требовались болота. Украину они осеменяли с упорством- земля.

Я всё поняла. Когда интересы политики превалируют над судьбой конкретного человека или дела — делается именно так, как что-то само собой разумеющееся… С чрезвычайной ясностью поняла, как в эти минуты нужны ему мои слова утешения.

— Костик, ты не переживай так, в том решении наверняка какая — нибудь политика втиснута. Когда их головами крутит эта капризная дама… В такие минуты от них бесполезно ждать правильных решений.

Он не отпирался.

— Ты угадала. Хрущёв.

— Понятно. Член ЦК должен был войти в Киев первым. К тому же друг Жукова. Между тобой и им он выбрал его. Некрасиво, но практично. Впрочем, зная его… этого следовало ожидать. Хрущёв же везде суёт своих людей, вспомни Киев.

Он потянулся к виску: "Ну у Люлю и память!"

— Может ты и права… Насколько я помню Андрея Власова тоже выдвигали в Киеве Хрущёв с Жуковым. Генерала присвоили. За его раболепство и комендантский взвод, что обслуживал их под Киевом. С назначением Власова командующим 20 армии под Москвой опять хлопотал Хрущёв на сей раз в паре с Тимошенко. И кого породили и вытащили на белый свет- иуду.

Я хлопнула сердито ладонью по одеялу.

— Леший его забери… В конце концов, твоя задача бить этих извергов и какая разница, где ты это будешь делать. Политику умом не осилить. Это болото. Не вешай носа. Ты же знаешь, на Украине сильная полоса укреплений. Они сейчас там застрянут, и будут просить у тебя помощи.

С жаром я принялась целовать его обветренные щёки и гладить ладошкой вздымающуюся грудь. "Вот дурёха! Мужика утешить и пожалеть надо, а я чуть с соплями не сорвалась. К тому же зарубить себе придётся на носу. Он и люди не должны почувствовать мою слабость. Возможно, прав он и виной всему сплетни связанные с его популярностью. А я "тюря" распустилась. Кажется, так легче. Ничего не легче, сердце вокруг пальца не обведёшь. Кто б подсказал, как определить ту грань между ложью и правдой, где б найти такого умного".

Позвонил кто-то из его боевых друзей, пригласил в гости. Пришлось вставать, собираться и идти. Мне это совсем не надо, но Костя твердит своё любимое: "Не удобно Люлю" и мы идём.

Календарь быстро перевернул его счастливые денёчки в жарких ручках жены, и Рутковский вернулся к своим обязанностям. Ставка отвела ему время на перегруппирование сил, подтягивание тылов и техники. Работа велась на ходу: войска не прекращали наступление. Военный совет занимался транспортной проблемой. Но больше всего доставалось тылу. Скот на мясо приходилось перегонять гуртами, аж из Саратовской области. Наступать было всё труднее. После тяжёлых боёв войска поредели. Но не останавливались, перегруппировываясь на ходу, шли вперёд. Перенесли свой командный пункт под Гомель. Но вот в районе западнее Киева было неладно. Он знал об этом, и когда позвонил Сталин аж из Тегерана и приказал ехать к Ватутину, не удивился. Подумал тогда: "Люлю права, но жаль жизни солдат". Картина прояснилась, когда он прибыл в штаб Ватутина, расположенный под Киевом, который совсем недавно был с большими потерями освобождён. Вымотанные, развивая наступление, взяли Житомир. Но на этом, вместо того чтоб двигаться вперёд, замешкались. Не было сил, умения, военного таланта. Гитлер, взбешённый потерей Киева и пользуясь пассивностью фронта, бросил в контрнаступление восемь танковых и семь пехотных дивизий и вновь подмял Житомир под себя. Рутковский много курил. Весьма сложно он себя чувствовал с тем щепетильным поручением Сталина, приехав к Ватутину. Зная его характер, по дороге обдумал, как будет действовать. Но реальность растащила его план по швам. Как не старался, дружеской беседы не получалось. Тот всё воспринимал в штыки. Тогда сказал прямо, что прибыл к нему не расследовать ошибки, а намерен по-дружески помочь. Ведь речь идёт ни о них двух, а о тысячах солдатских жизней. Ознакомившись с ситуацией, он считал, что промах заключался в том, чтоб ответить сильным контрударом, Ватутин продолжал обороняться. Разобравшись и наметив пути преодоления, он попросил Сталина разрешения вернуться в свой штаб. Тот разрешил.

Встречу 44 года Юлии удалось провести с мужем. Он забрал её к себе. Прилетал в ставку и неожиданно для неё сделал такое предложение. Новогодний подарок. Но сразу предупредил, что это только на несколько дней. Она, конечно, возражала, но была довольна и тому. Дед мороз, Снегурочка- это такое дело… Самое прекрасное, что они первый Новый год за последнее время были вместе. Казакову составила компанию Светлана, связистка правительственной связи НКВД. Малинин обзавёлся новой женой так до конца не выяснив участь первой. Военную медсестру на заместителя председателя Верховного Совета Белоруссии поменял быстро и не задумываясь. Юлия ради мужа не вникала в отношения в этом клубке. Жили пусть и дальше живут как знают, каждый и так мнит себя не меньше чем Наполеоном. А так хотелось крикнуть этому, в сущности-то неплохому мужику: "Куда торопишься, неужели нельзя подождать конца войны и разобраться?" Позже выяснится, что жена была в плену и когда после освобождения она пришла к нему за поддержкой, он утешался в объятиях другой женщины. Скверно.

Дорога до Гомеля была не простой. Война продолжалась. Белорусский фронт, крайне ограниченный в средствах продолжал развивать успешное наступление. Но ему было нелегко. Болота и особые климатические условия тормозили нам движение. Рассказывали те, кто бывал в этих местах, что такие белоснежные туманы плавают только в луговинах белорусских лесов. Не с его искромсанным лёгким этой сыростью дышать, но куда деваться. Первый раз проснулся и испугался, думал ослеп. Руку к глазам поднёс, покрутил. Ощущение такое, как будто поболтал в молоке. Удивительный туман, белый, как снег. Надо быть бдительными. Хотя если ни черта не видит он, то, что разглядят в нём фрицы. Лучше им сидеть на месте. "Люлю, дорогая, мы освободили концлагерь. Я поехал посмотреть и увидел ужасающую картину. С людьми обращались, как со скотом. Всякое ослушание каралось расстрелом. Много оголодавших и отощавших детей. Я был взбешён. "Звери, лютые звери!" Конечно, приказал накормить и обогреть страдавших людей. Как хорошо, что ты не видела этот ад". Только прикорнул как почувствовал: кто-то трясёт за плечо. Открыл глаза. Забыл где он, что с ним. Потряс головой. Ставка на проводе.