— Ты жива? — просунулся в дверь Иоллар.

— Да. Но лучше убей меня.

Эльф шагнул в комнату, вгляделся в лицо:

— Совсем плохо?

— Хуже не бывает.

— Принести что-нибудь?

— Веревку и мыло.

Ну и чего так на меня смотреть? Как будто их высочество способны понять, что творится сейчас у меня в душе.

— Иоллар, будь другом, сгинь!

Скривился, но вышел.

Мамочки, что же мне делать теперь? Как я в школу ходить стану, с ребятами встречаться? А Сэлу как теперь в глаза смотреть? И зачем я вообще все это затеяла? Платье специально напялила, волосы в кои-то веки уложила! Подумала, а почему бы и нет, вдруг что у нас и выйдет? Дура! Что, что могло выйти? Я же на Таре, пока школу не закончу, а потом только меня и видели! Ищи-свищи по всему Сопределью! Да и если бы не это — не настолько он мне нравится, чтобы строить подобные планы. Мне вообще другие нра… Стоп! Сэллеру уже вчера рассказала какие.

Да уж, встретила Новый год, начала новую жизнь. Я и старую испортила окончательно!

— Гал, ты не спишь? Может, чаю тебе заварить?

Блин, откуда он такой заботливый взялся? Лучше бы за старое принялся, наорал, в погребе запер — мне бы сейчас не помешало голову остудить.

— Гал?

— Ну чего ты от меня хочешь? — не выдержала я. — Дай хоть умереть спокойно!

— Умирай. Только Лайса дождись, а то в его отсутствие я за тебя отвечаю.

— Да?

Интересно получается. Братишка вверил заботу обо мне любимой верному боевому товарищу?

— Да! — передразнил боевой товарищ. — И хватит тут разлеживаться, день на дворе! Быстро вставай!

Я демонстративно накрылась с головой.

— Хорошо, — зловеще произнес Ваол, прежде чем выйти из комнаты.

Не знаю, какую гадость он замыслил, но тон его ничего хорошего не сулил, и выбираться из-под одеяла я не торопилась.

— Ты просила тебя убить? — вернулся эльф. — Я подумал и решил: пожалуй, я тебя утоплю!

И в тот же момент эта остроухая сволочь стянула с меня одеяло, чтобы вылить сверху ведро воды.

— А-а-а! Придурок! — Я не вскочила — скорее взлетела с постели. — Она же ледяная!

— Ты что, не утонула? — удивился эльмарский изверг. — Тогда схожу, еще водички принесу!

— Только посмей!

— Неужели передумала? — прищурился он.

— Передумала, — с волос и ночной рубашки на пол закапала вода.

— А муки похмелья и совести?

— Какой еще совести?

Откуда он знает?

— У тебя что, совести нет?

— Есть у меня совесть! — возразила я, пытаясь отжать волосы. — У меня мук нет!

— Да ну? А как же Сэл?

— А что Сэл? — пробурчала я.

— Вы же вместе уходили? Вместе. И что бы там у вас ни произошло, раскаиваться ты все равно будешь. Если ничего не было — из-за того, что не было. Если было — из-за того, что было. У вас, у женщин, это в порядке вещей.

— Надо же! — встала я напротив него, уперев руки в боки. — Я и не знала, что ты такой знаток женской психологии! Не было вчера ничего, и совесть моя чиста!

— Что? — спросила после паузы, так как взгляд у эльфа стал какой-то странный.

— Ничего. Хорошо выглядишь. Личико после вчерашнего, конечно, так себе, но мокрая рубашка с лихвой компенсирует недостатки.

— Ах ты… — Я чуть не задохнулась от возмущения, глазами подыскивая что-нибудь поувесистей.

Не успела: с гаденьким хихиканьем эльф выскочил из комнаты, оглушительно (для моей больной головушки) хлопнув дверью.

Добралась до зеркала. Оценила. Личико, еще мягко сказано — рожа, и не то что так себе, а ужас несусветный. А что до мокрой ночнушки, так не сильно она и просвечивается. Правда, облипла чуть-чуть, местами. Ладно, все равно сейчас переоденусь, найду этого нахала и выскажу все, что о нем думаю.

Эльф отыскался на кухне, где он с явно преувеличенным удовольствием поглощал яичницу с ветчиной.

— Я и тебе оставил.

Хорошо, так и быть, поем, а потом выскажу. Надо же, как раз как я люблю: ветчина зажарена до хрустящей корочки, а яичные желтки, наоборот, жидкие, полусырые. Желудок вопреки опасениям сопротивления не оказывал.

— Ешь и собирайся! — командирским тоном произнес Иоллар.

— Куда? — заподозрила я недоброе.

— В лес.

— Зачем?

— Тренироваться, естественно. Научу тебя, и ты меня убьешь. Ведь хочется же?

— Безумно, — согласилась я.

Все-таки психолог из эльфа получился неплохой: по дороге в лесок я с удивлением осознала, что практически не думаю уже о вчерашнем происшествии с Сэллером, и даже испытала к Иоллару некое чувство благодарности, которое могло бы быть сильнее, если бы не непрерывно отпускаемые в мой адрес колкости.

— Считай, отзанимались, — недовольно скривился Ил, увидев, во что превратилась наша тренировочная площадка-полянка. — Весна пришла!

Весна в Марони и впрямь наступила словно по календарю: вчера еще лежал снег, а сегодня он растаял, оставив после себя лишь воспоминания, грязь и слякоть. А полянка так и вовсе являла собой одну сплошную лужу.

— Да ладно, я сейчас высушу. Я умею.

— Высушишь? — недоверчиво спросил он. — А что ж ты тогда постель свою не высушила, а заставила меня матрас на печку переть?

— А ты представь, что б с ним было после такого, — усмехнулась я, ладонью направляя тепловую волну в центр лужи.

Эльф аж присвистнул, когда от земли с хлопком поднялось облако пара. Вообще-то есть методы поделикатнее, одежду же я по-другому сушу, и постель могла бы, только побоялась, что в утреннем своем состоянии не рассчитаю сил и спалю все к троллевой бабушке. А с полянкой церемониться не стала.

— Начали?

Он подождал, пока я повешу на сук куртку, и вынул мечи:

— Убивай.

Следующие полчаса я честно пыталась пусть не убить, так хотя бы испортить Иоллару рубашку — моя-то уже после этих тренировок шитая-перешитая, пора бы и ему с иголкой подружиться.

— Уже лучше, — прокомментировал эльф мои жалкие потуги. — Давай внесем дополнительный стимул? К примеру, если ты меня хоть раз зацепишь, я вместо тебя ужин приготовлю?

— Уберегите, пресветлые боги! Давиться твоей стряпней я не собираюсь! В качестве мотивации можешь торжественно пообещать избавить меня от издевок.

— Не пойдет! У нас свобода слова.

— В местной конституции нет такой статьи, — усмехнулась я, готовясь к новой атаке. — У них тут и конституции нет.