Царевич Ананда — сын Мангалы, третьего сына Кубилай-каана, и старший брат Нумугана,[859] которого во время похода против Кайду его сообщники — возмутившиеся царевичи — захватили и отправили в стоянку Джучи. Когда государем того[860] улуса стал Туда-Менгу, он, рассыпавшись в извинениях, отослал его [Нумугана] к каану. [Нумуган] вскоре скончался. После смерти Кубилай-каана Тимур-каан пожаловал Ананде на прежних основаниях то войско, которое Кубилай-каан отдал Мангале, и область Тангут, которая ему принадлежала. А Тангут — страна большая в длину и в ширину, по-китайски ее называют Хоси, то есть Великая река Запада. Страна стала называться у них этим именем, так как она лежит на западе Хитая. Там есть следующие большие города, которые являются столицами их государей: Кинчжанфу, Камджифу, Арзуй, Халджан и Ак-Балык. В том государстве двадцать четыре больших города, большинство тамошних жителей мусульмане, но их землевладельцы и дехкане — идолопоклонники. По виду они похожи на китайцев. До этого они платили подать хитайским государям и их городам дали китайские названия, их правила, обычаи, закон и порядок схожи.

Так как у Мангалы, отца Ананды, дети жили мало, то Ананду поручили одному туркестанскому мусульманину, по имени Мехтар Хасан Ахтачи,[861] чтобы тот [его] воспитал. Жена того человека, по имени Зулейха, выкормила его грудью, поэтому мусульманская вера укрепилась в его сердце и была непоколебима, он учил Коран и очень хорошо пишет |A 186а, S 430| по-тазикски. Он постоянно тратит [свое] время на выполнение заповедей и на молитвы и большую часть из стапятидесятитысячного войска монголов, которые от него зависят, он обратил в мусульманство.

Некто Сартак из числа [его] эмиров был противником ислама,[862] он отправился к каану и пожаловался на то, что Ананда постоянно бывает в мечети, занимается [совершением] намаза и чтением Корана, что он сделал обрезание большинству монгольских мальчиков и обратил в ислам большую часть войска. Каан очень рассердился на него и послал братьев Чиркаланга и Чиртаку, начальников сокольничих, чтобы они удержали его от исполнения молитв и заповедей, не допускали к нему мусульман и побуждали [его] класть перед кумиром в капище земные поклоны и жечь фимиам. Ананда отказался, не послушался и сказал: «Идол — творение человека, как я буду ему поклоняться? Я не считаю возможным поклоняться даже солнцу, творению великого бога, жизненному началу телесного мира и причине жизни и развития животных и растений, как же я буду поклоняться вещественному изображению, сделанному человеком, как кому-то, кто сотворил меня и каана?». Каан от этого пришел в[863] ярость и приказал его[864] заточить, а он в исламе и в истинной вере был все таким же стойким и твердым и говорил: «Отцы наши все были единобожники и бога считали в единственном числе.[865] Несомненно, что в награду за это усердие в вере предвечный бог и даровал им весь мир и сделал их государями и предводителями людей, так что они стали знамениты и горды, а они никогда не поклонялись идолам». Каан его вызвал [к себе] и спросил: «Если ты видел какой-нибудь сон, или тебе явилось какое-нибудь внушение свыше, или кто-нибудь тебя наставил на путь мусульманской веры — скажи, пусть он и меня направит на путь». Ананда сказал: «Великий бог указал мне путь к познанию его». Каан сказал: «Тебе этот путь указал див!». Тот ответил: «Если мне путь указал див, то кто же указал [этот] путь Газану, моему старшему брату?». Каан умолк и задумался. Кокчин-хатун под видом совета сказала ему: «Уже два года, как ты сидишь на престоле, а царство[866] [твое] еще не укрепилось, Ананда же имеет много войска, и все то войско и население области Тангут — мусульмане и упорствуют в этом [заблуждении]. Мятежники у самой области. Не дай бог, они [войско и население] переменятся в душе, [тебе] не выгодно его принуждать, пусть он сам разбирается в своей вере и религии». Каан знал, что этот совет вызван сочувствием. Он его [Ананду] освободил, утешил и обласкал, воздал [ему] почет и послал возглавить войско и государство Тангут.

Хотя Ананда еще с детства помышлял об исламе и исповедовал его, но впал в крайность и проявил в этом отношении чрезмерность, когда услыхал, что государь ислама Газан[-хан], да увековечит [Аллах] его царствование, твердо стал мусульманином, единобожником и человеком беспорочной веры и что он всех монголов в Иране обратил в мусульманство, разбил идолов и разрушил капища; [тогда] он тоже старался подражать ему в укреплении веры ислама. Из положения Ананды и его войска можно сделать вывод, что в ближайшее время дело ислама в тех областях достигнет совершенства и, по изречению Корана, — «они войдут толпами в веру Аллаха» — они войдут толпами и станут правоверными и единобожниками, мусульманами беспорядочной веры, [они] и [их] дети и внуки. Упомянутый Мехтар Хасан, Хинду, Даулетшах, Хамид, Джамаль-ака и Мухаммад Ахтачи[867] — все они пользуются уважением и влиянием, а некоторые из них имеют доступ к матери Тимур-каана и стараются в укреплении ислама.

После этого случая в последние несколько лет Ананда под предлогом курилтая отправился к каану, выказал ему любовь и уважение и окончательно объявил о [своем] мусульманстве. А так как каан слыхал о мусульманстве государя ислама Газан-хана, да увековечит [Аллах] его царствование, то он [это] одобрил и сказал: «Ананда в мусульманстве стал последователем Газан-хана, пусть он также исповедует мусульманство, как желает его сердце, я поразмыслил [и увидел, что] мусульманство — это хорошая стезя и вера». Поэтому Ананда много радел о мусульманстве. И он еще раз стал во главе войска и области Тангут и всецело ею ведает: хотя там во главе таможен и имеются наибы и битикчии каана, но большая часть сборов тратится на его войска и больше в диван ничего не поступает. А Сартак, который не признавал ислама и был доносчиком на |A 186б, S 431| Ананду, теперь тоже стал мусульманином, и он — один из его старших эмиров, а еще один — по имени Менгли, он тоже мусульманин. Ананде в настоящее время будет, вероятно, лет тридцать. Он смуглый с черной бородой, высокого роста, полнотелый. У него есть один сын по имени Урук-Тимур, он в своем улусе утвердился во власти на царском престоле. В своих станах он разбил [шатровые] мечети и постоянно занимается чтением Корана и