– Нет, не так! – не согласилась я. – ИСветлане, и Алексею было наплевать на девочку. Мать родила ребенка невесть откого в подростковом возрасте и подкинула дочь в деревню своей бабке. Там Алена,почти всегда голодная, провела первые годы жизни. Когда бабушка умерла,Светлана, уже вышедшая замуж и ставшая Фурыкиной, была вынуждена малышкузабрать. Внешне семья казалась благополучной, но на самом деле муж и женавместе совершали преступления. Они были очень осторожны. Светлана, тщедушная,щуплая, невысокого роста, легко сходила за подростка. Именно она налаживалаконтакт с детьми. А когда Фурыкина арестовали, парочка задумала свалитьответственность на Алену, девочке едва исполнилось десять, ей не грозилтюремный срок. Думаю, Светлана как следует обработала дочь, велела ейпризнаться в несовершенных преступлениях, а потом, схватив кольцо, помчалась кжене Филиппова. Мне вдова следователя поведала душераздирающую историю о том,как мать решила спасти ребенка, взять вину на себя, и за помощь ВадимаПетровича в этой миссии вручила ей перстень, а Филиппов, ради девочки,преступил закон. Рыдать хочется, ознакомившись с этим рассказом, – материнскаяжертвенность соединилась с благородством Филиппова! Да только я побеседовала смилейшей Светланой Михайловной и сообразила – все неправда. Вообще, занимаясьэтой историей, я услышала такое количество лжи, что чуть не утонула в ней.Врали почти все, с кем я общалась. Должна вас, Жанна, разочаровать, сегодняднем пару часов назад Людмила Николаевна Филиппова призналась следователюБорису Григорьеву, что она меня обманула. Светлана к ней не приходила, кольцопринес ей муж. Филиппов пообещал Фурыкиной жизнь, взятку он получил за сокрытиенекоторых фактов. А Светлана сама просила следователя свалить вину на Алену.Вадим Петрович и раньше брал взятки, но, хоть и имел рыльце в пуху, помогатьтопить девочку Фурыкиной не стал. Наоборот, он сделал все, чтобы Алена получилановые документы и навсегда забыла о своей связи с маньяком инегодяйкой-матерью. Даже нечистого на руку следователя возмутил план СветланыФурыкиной! Но кольцо он оставил себе.

– Я вам не верю, – дрогнувшим голосом перебиламеня Жанна. – Мы восстанавливали справедливость. У Аника, когда он узналправду, прямо в кафе припадок случился. А Кима Ефимовича, услышавшего новость,через день разбил инсульт. Вы не сможете понять, что мы пережили, на что пошли…Вот и строить свою семью не могли. Аник поклялся деду, что жестоко отомститАлене. Он очень хотел…

– Чтобы дедушка наконец-то его простил, – язакончила фразу за Жанну. – И разработал план. Сначала он установил, что Аленувоспитывала тетка, а у той была собственная дочь, одного возраста сплемянницей. Ну да, у Светланы Фурыкиной была совершенно нормальная работящаястаршая сестра Галина, она-то и заменила десятилетке мать. Так Аленапревратилась в Веру Федорову. Потом она стала Астаховой и наконец Савельевой.Аник порылся в биографии женщины и узнал про смерть ее сына Сережи. Скажите, выпомогали ему при создании сценария или просто играли роль экстрасенса?

Жанна заколебалась, но ответила честно:

– Я знала все до мельчайших подробностей!

– Но история написана не вашей рукой, –предположила я. – Как же Анику удалось осуществить задуманное?

Носова тихо забубнила:

– Вера проявляла интерес ко всякимпаранормальным явлениям, она выписывала на эту тему разные издания. У Аникамного клиентов, они всегда готовы ему помочь. Одна его пациентка работает нателевидении, и она, естественно, не зная никаких подробностей, позвонила Вере,сказала, что та, как постоянная подписчица, выиграла билет на запись шоу «По тусторону». Савельева очень обрадовалась. Та же администратор выписала мнепропуск на имя Кима Ефимовича. Я хорошая актриса, да еще учтите мойспецифический голос. Справиться с ролью колдуна мне не составило труда. Верасразу поверила в возможность возвращения мальчика. Удивительная глупость!

– Да уж, – прошептала я. – Мне надо было какследует потрясти свою подругу Киру, режиссера по гостям. Может, она бы все жевспомнила, кто подсунул ей на подпись заявку на пропуск. И как предполагалосьзавершить дело?

Жанна откашлялась.

– Аник хотел, чтобы Вера привязалась к малышу.А заодно решил с ее помощью наказать жену следователя-взяточника. Савельевадолжна была под благовидным предлогом посетить Людмилу Николаевну и забрать унее кольцо. Я внушила Вере, что драгоценность нужна для совершения обряда. Аникнадеялся, что Вера его узнает, ведь украшение было на пальце Анечки, когда туубивали. Представляете ее шок? Без кольца не вернуть Сережу, но онопринадлежало мертвой девочке. Вера должна была перепугаться до полусмерти, ноне выполнить задание она не смеет, ведь иначе ее Сережа не воскреснет. ИЛюдмиле тоже предстояло от страха затрястись.

– У вас почти получилось, – констатировала я.– Филиппова сбежала из офиса, а Вера кинулась за ней и получила необходимыйатрибут. Савельева не струсила. Вы не подумали тогда, что Аник ошибся? Та, коговы считали убийцей, не узнала колечко.

– Нет, – недовольно заметила Жанна. – Верапришла на встречу со мной радостная, отдала кольцо. Я ее спросила: «Правда,красивый перстень?» А она, не моргнув глазом, ответила: «Я не увлекаюсьювелиркой, не понимаю, почему люди приходят в восторг при виде камней и золота».

Она элементарно забыла про украшение, тут Аникпросчитался. Но остальное прошло как по маслу! Прямо замечательно!

– Вы считаете замечательной смерть Иришки? –взорвалась я. – Господи, Ким Ефимович помешался от горя, потеряв обожаемуювнучку, сделал психически больным Аника. Но вы-то вроде нормальная! Как могливы согласиться на участие в подобной затее? Обещать матери воскрешение сына!Это же… просто слов нет!

– Я за справедливость, – попыталасьоправдаться Жанна, – все должно быть честно, правильно! Вера убила Аню. Мы ейотомстили, показали мальчика, но не отдали его. Пусть теперь мучается. Око заоко! Правда, сейчас, послушав вас, я начала сомневаться. Вдруг вы правы насчетСветланы? Как-то мне не по себе стало!

Я нашла в себе силы продолжить допрос:

– Где вы взяли ребенка?

Носова поежилась.

– Бывших пациентов Аника можно обнаружитьповсюду, он замечательный врач. Мальчика предоставила директор детдома, одна извылеченных им больных. Его, кстати, на самом деле зовут Сережей.

– Какая же ты сволочь! – снова слетела я скатушек. – Изображаешь из себя борца за справедливость, ходячую Фемиду… А проребенка ты подумала? Он называл Веру мамой! И каково теперь Сереже в приюте?

– Не знаю, – прошептала Жанна, – мне такаямысль в голову не приходила. Ну… маленькие дети… не переживают… не соображают…ему пять лет всего…