4. Этим, конечно же, не исчерпываются различные способы, коими сегодня молодежь создает литературу. Я назову еще, и, пожалуйста, не поддавайтесь корпоративному искушению сразу отвергнуть эти способы как «нелитературные». Первый пример – распространение псевдо-социологического опроса группой студентов архитектурного факультета из Флоренции, называемой «Группа НЛО». Прилагаю его целиком:

Элементы территориальной проксемики[474]

(анкета, распространяемая «Группой НЛО», Флоренция)

Ничто не мешает считать эту анкету анкетой, поскольку она требует заполнения. Однако здесь не очень понятно, является ли текстом сама анкета (у которой есть автор), ее заполненные копии (автор неизвестен, открытая развязка)или даже тот социальный опыт, который дает ее распространение и заполнение (или нежелание отвечать).

Второй пример касается новых групп, известных здесь в Америке как guerrilla television[475], которые стучатся уже и в наши двери; эти группы создают и проецируют на экранах или в закрытых сетях аудиовизуальные события, где изображение сочетается с речью, и это речь не только того, кто представляет картинку, но и того, кто на нее реагирует. Подобная деятельность требует коллективного восприятия, и нередко запись обсуждения с ленты на машинописную страницу становится материалом для нового воспроизводства, это подмена и провокация, вербальная и визуальная, которая становится театром, дискуссией и представляет собой единственный способ, коим отдельные группы стремятся к самовыражению и производству культуры. Зачастую аудиовизуальные материалы, представляющие собой смесь кино, слайдов, плакатов и дискуссий, являются результатом предварительных поисков, допустим, в прессе или в телевизионной продукции, которые становятся предметом политической критики и импульсом для деятельности под названием «альтернативные медиа»[476]. Если литературой была «Похвала Елене», прочитанная на Афинской агоре[477], не понятно, почему таковой не может быть (хотя бы в силу общей классификации, не по особому преимуществу) и внепарламентская анти-Похвала этого Париса, которого на сборочных конвейерах Турина любовно называют Адвокатом[478].

Иногда happening[479] под видом медийного искусства становится площадкой для альтернативных медиа. Некая тема (ситуация в городе, озеленение, право на жилье) становится объектом представления, использующим различные средства выражения – плакат, слоган, основанную на силлогизмах аргументацию, фотографии, выдержки из прессы или официальных документов, игру в пинбол или музыкальный автомат, вовлекая в итоге местное население в дискуссию, которая длится, бывает, несколько дней.

Я видел, как студенты перед написанием своих работ задавались риторическими вопросами о кайросе[480], оценивали возможную реакцию аудитории, уровень владения языком, способы негипнотического убеждения, а затем составляли картинки и текст, как того требует методика аргументации. Это, по-моему, и означает писать, диалектически увязывать суть и узоры, переосмыслять правила нового cursus[481], переносить endoxa с [h]ēdysmata[482], строить callidissimae juncturae[483]…

Озабоченность «настоящего историка», вдохновляющая этих пишущих новичков, сродни той, что вдохновляла романтиков, также желающих решить пером задачи политической педагогики. Но интересно, не потому ли Томмазо Гросси[484] или Чезаре Канту[485] переживут любой из этих перформансов альтернативных медиа, что сообразительные Гросси и Канту доверяли свое дело долгоживущей книге, а не разбирали, как авторы выставок, свой «текст» через неделю, чтобы получить обратно материал?