— Чупаня, — радостно сообщил демон, снова улыбнувшись.

Камердинер вздрогнул и сглотнул, но не отшатнулся, лишь слегка качнулся назад. Я с умилением наблюдал за ними. Вот и славно, контакт налажен, никто не пострадал, только в белых волосах помощника появилась пара седых прядей. Почти не заметно.

— Вы тут разберитесь с, ммм, распределением должностных обязанностей, — махнул я им и добавил уже из-за двери: — Но бухло это гостям не подавать!

Первым приехал Герман, о чём я отдельно попросил графа. Парень достаточно настрадался, да и злость за целителя у меня прошла сразу же. Но обстоятельную лекцию на тему подобающего поведения и последствий, я прочитал.

Мы бродили среди яблонь, по свежескошенной траве, запах которой затмевал даже аромат спелых яблок, нагретых за день солнцем. В свете фонариков стрижка оружием против демонов выглядела на удивление неплохо.

Герман отповедь принял смиренно, со всем соглашался и я по глазам видел, что не лукавил. Ну а когда я отдал ему флакон с объяснением, что это такое, так и вовсе на колени бахнулся и прослезился.

Опрокинув содержимое в себя, он тут же схватился за пах и снова прослезился, принявшись клясться в хорошем поведении. А потом вдруг заявил, что перестанет стричь волосы и сядет на диету. Как это было связано со случившемся, я не понял, но странный обет принял.

Ещё несколько минут послушав, какой он идиот, по его же словам, я решил что покаяние состоялось. Тем более что со стороны дома уже доносились веселые голоса адептов. Этим вечером я открыл залатанные ворота для всех желающих, запечатав для входа только второй этаж, кухню и подвал. Даже приглашать персонально никого не пришлось.

К разгару празднования слухи об этом сами разлетелись по всей столице…

А к утру я обнаружил, что демонический самогон всё таки оказался на столах, но было уже поздно. Ну хоть автор и носитель семейной рецептуры не объявлялся среди гостей, в числе которых был отдел имперской инквизиции в полном составе, включая стажеров. Ещё в тот раз, когда отмечали первое разрушение ганзейского острова, мы неплохо сдружились.

И теперь, судя по тому, что суровые мужики разожгли огромный костер перед домом и прыгали через него, как дети, дознаватели отрывались. Оторвались и пожарные, вызванные бдительными соседями. Им налили, они обезопасили огневой периметр специальным составом и приняли участие в соревновании.

На террасе устроили посиделки с гитарой, кто-то заунывно подвывал под бренчание струн и девичьи вздохи. Ларс с демоном заперлись на кухне и я отчетливо слышал звон стаканов, когда проходил мимо. Кто-то дрых на надувном матрасе, плавающем в пруду. Часть гостей спала на шезлонгах, расставленных у дома. Гостиную оккупировали картежники, за неимением там мебели устроившись прямо на полу.

Мы с командой расположились на берегу пруда, тщетно пытаясь идентифицировать плавающее там тело, бросаясь мелкими камушками. Меня поздравляли долго и душевно, друзья даже упакованные подарки всучили, после чего мы уже чествовали друг друга и даже выпили за здоровье препода по алхимии.

Болтали о чём угодно, избегая упоминания ночи под землей. Лишь один раз всплыло это в беседе, когда Ростовский вдруг заржал и поинтересовался:

— А вы знаете, что новый канал у ганзейцев Графским назвали?

Мы ели, пили и наслаждались теплой летней ночью и даже хмель не брал меня, словно не решаясь нарушить эту идиллию. Я бродил по скрипучему дому, слушал разговоры и смех, и кайфовал.

На следующий день должны были приехать остальные жители.

Еврипий, который согласился остаться и принять в обучение Фросю. Монаху я подробности не сообщал, оставил для личной встречи. Девчонку я поручил привезти Михе, заодно и предложу нормальную работу.

Созвонился я и с Алексеем, водителем, что отвез меня в ателье Шепарда. И без предварительных ласк сходу предложил ему работу, на которую он согласился тут же. Остальной же персонал пообещал найти Ларс. Единственные пожелания, которые я ему оставил, были насчет выдающихся частей тела и приличий. И стрессоустойчивости.

Перед рассветом явился и мой дух-хранитель. Кара выглядела не очень довольной и измученной, сразу же пожаловалась на то, что я её в могилу сведу и принялась обнюхивать дом. Мантикора чихала и ворчала, но в итоге выдала «сойдёт» и испарилась прямо из моих рук, которыми я пытался обнять пернатую.

Оставался только один разговор, и он не сулил для меня ничего приятного.

Поэтому его я отложил на следующий день. И отправился в обитель, поднявшись вполне здоровым и целым. Костер всё ещё догорал, пожарные с инквизицией уже просто сидели у огня и обсуждали что-то, чокаясь прямо бутылями.

Я пожелал разношерстной компании доброго утра, после чего они удивленно уставились на прилично поднявшееся над городом солнце. Получив аналогичные пожелания в ответ и недоумение по поводу того, где они про… потеряли ночь с рассветом, я отправился в альма-матер пешком.

С самого утра в обители было стрельбище для тех, кто вчера не справился и остался ночевать в лазарете. И наставника я мог найти именно там.

Глеб следил за беспорядочно бегающими по полигону адептами с галереи второго этажа. Моему появлению мужик не удивился, бросив беглый взгляд, когда я приблизился. И тут же принялся орать вниз:

— Отрыжки бездны! Линия огня! Линия огня, косорукие отродья! Слышь ты, патлатый, отстрелишь княжичу хозяйство, сам будешь обслуживать девок для его рода! А ты не радуйся так…

Охрипший, но довольный произведенным эффектом, он повернулся ко мне:

— Поговорить пришел?

Я молча кивнул и монах махнул мне в сторону. Мол, не место для таких разговоров. Направление, выбранное Глебом, мне не понравилось. Мы спускались в подвальные казематы. Либо мне там наглядно подтвердят догадки, либо оттуда я уже не выйду…

Но мы прошли и мимо лаборатории, и мимо двери в логово Аннушки. Лампы загорались и гасли, реагируя на наше передвижение, а мы всё уходили всё дальше и дальше.

Воздух тяжелел по мере того, как уклон пола становился всё круче. Сколько же тут дверей и куда они все ведут? Я сбился считать к моменту, когда мы наконец остановились. За дверью, идентичной десятку тех, что мы проходили, оказалась комната, квадратов сорок, не больше.

И почти всё пространство было захламлено. Пизанскими башнями стояли ворохи кособоких коробок, сверху заваленные стопками бумаг, газет и книг. Одна из стен представляла собой результат труда безумца. Какие-то старые фото, вырезки газет, записки… И паутина разноцветных нитей, соединяющая весь этот хаос.

На столе в углу мерцал экраном ноутбук, на котором была карта города с пульсирующими отметками. Как и положено, для пущей жути обстановки, с потолка свисала одна единственная лампочка и моргала.

— Добро пожаловать в оперативный штаб, — хохотнул Глеб, увидев мою вытянувшуюся рожу.