Публично обвиненные во взяточничестве Лигачев, Рекунков, Теребилов, Сорока и другие не смогли оправдаться в глазах общественности, так же как Гдлян и Иванов не смогли представить громогласно обещанных доказательств их вины. Из-под стражи будут освобождены ответственные партийные работники Осетров и Смирнов, арестованные группой Гдляна. Против самих знаменитых следователей возбудят уголовное дело и прекратят его в последующем по реабилитирующим основаниям, при этом умудрятся в промежутке предъявить обвинение в халатности Каракозову. Написано об этом немало. После развала СССР в Узбекистане начнется массовое оправдание осужденных по хлопковому и другим делам. А осужденные по этим же делам россияне, скрывавшие за взятки приписки хлопка, так и не будут реабилитированы. До них никому не было дела тогда и нет сегодня, в эпоху демократических преобразований.

В 1993 году я впервые попал на родину жены в Ставрополь. Как-то на прогулке разговорились с ее братом, в прошлом работником краевой прокуратуры. Речь вели о роли партийных руководителей в жизни нашей страны.

– Советую присмотреться к первому ставропольскому, – сказал Георгий, – запомни его фамилию: Горбачев. Зовут Михаил Сергеевич.

– Да ну! – отшутился я. – Нам, запорожцам, своего хватает. Кстати, по фамилии Всеволожский и, не в пример вашему, уже сегодня Герой Соцтруда.

– Не пренебрегай такой информацией, – продолжал Георгий, – тебе нужно держать нос по ветру и жить стратегической перспективой. И обрати внимание на его жену Раису Максимовну. Эта женщина «делает» мужа и уже сегодня решает все кадровые вопросы в крае.

В том же году я побывал в ессентукском ресторане «Встреча». Пораженный роскошью и интерьером необычного по тем временам помещения общественного питания, я спросил, кто сумел сделать такую красоту. Мне назвали имя управляющего Кисловодским трестом ресторанов и столовых Николая Павловича Лобжанидзе. Характеризовали его как подпольного миллионера, преуспевающего, с большими связями человека и личного друга Горбачева. Знал ли я тогда, что через десяток лет обе эти фамилии станут фигурировать при расследовании уголовных дел, к которым я имел отношение, хотя и косвенное?

А вообще, мудрое предвидение родственника я понял только тогда, когда прочитал в газетах комментарии о визите новоиспеченного секретаря ЦК КПСС Горбачева в Великобританию и оценке, которую дала ему как политическому деятелю грядущих лет премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер.

Как и все, я был искренне рад приходу к власти энергичного лидера, сменившего плеяду тяжелобольных, дряхлеющих старцев, как и все, ждал революционных преобразований и перемен. Как и все, понятия не имел, что в действительности представляет собой Михаил Сергеевич.

Несколько лет назад мне привезли изданную на Ставрополье книгу Бориса Кучмаева «Отверженный с божьей отметиной» (первоначальный вариант «Коммунист с божьей отметиной»), посвященную сановному земляку. Книга прошла мимо внимания крупных московских издательств и потому широкому кругу читателей малоизвестна. Между тем она интересна уже тем, что написана человеком, работавшим помощником будущего президента СССР на заре его восхождения к власти, а затем в течение многих лет – главным редактором газеты «Ставропольская правда». Что же он пишет о последнем генеральном секретаре ЦК КПСС?

«Лучший немец» середины 80-х родился в селе Привольном Ставропольского края в семье крестьян. Как писал впоследствии в автобиографиях – семье бедняков, в чем многие из знавших его семью сомневаются. Пережил полугодовую оккупацию села немецко-фашистскими захватчиками и, видимо, тогда проникся искренней симпатией к Германии. Солдаты рейха периодически навещали дом деда маленького Миши.

«Во дворе они были частыми гостями, – пишет Кучмаев. – Приходили не с пустыми руками: стаскивали сюда наловленных по селу гусей. «Щип-щип», – приказывали они нахохлившемуся мальчонке и грозили пальцем. А дело все было в печке, шикарной русской печке, красовавшейся посередине двора. Воды на ней нагреть в одно мгновенье – и давай обрабатывать гусей в свое удовольствие. Мать возилась у печки, а Михаил ощипывал уворованную немцами птицу. Душа ныла, руки болели, но угождал все-таки, угождал гадам»[47].

В пятом классе на конкурсе лучшего рисунка первый приз получил Миша Горбачев. Таковым был признан портрет В. И. Ленина. В том же году его приняли в ряды Ленинского комсомола. Вскоре он стал секретарем школьного комитета ВЛКСМ. В десятом классе райком посчитал возможным рекомендовать Михаила в члены ВКП(б), но на бюро решение этого вопроса отложили на неопределенное время «до выяснения социального происхождения». Может, именно тогда Горбачев затаил первую обиду на партию большевиков.

Несколько позже Горбачева выдвинули на должность второго секретаря райкома комсомола, но он захотел делать серьезную карьеру с приобретения высшего образования.

В школьные годы Горбачев активно посещал драмкружок, в основном играя роли главных персонажей. Тогда и приобрел навыки актерского мастерства, которое так пригодилось ему в будущем. Первая любовь – партнер по сценическим постановкам Юлия Карагодина – как-то смотрела по телевизору выступление генерального секретаря ЦК КПСС. С грустью наблюдала она оратора и в присутствии бывших одноклассников сказала: «Эх, Михаил, как был ты артистом, так и остался им!»

Совсем юный Миша Горбачев с помощью близких тонко уловил, что приносит успех в стране развитого социализма. По стахановскому методу и, конечно, при поддержке местного руководства он за рулем комбайна принял участие в сборе рекордного урожая. Поговаривают, что о своих устремлениях и помыслах написал Сталину и, как ни удивительно, письмо попало к вождю. Так это или не так, утверждать не берусь, но по существовавшим тогда правилам без визы главы государства высшие награды не раздавались. Вот и был юный ставропольский комбайнер награжден орденом Трудового Красного Знамени. Это открыло ему дорогу на юридический факультет Московского государственного университета.

Как следует полагать, профессиональные знания будущего юриста особенно не интересовали, и это было отчетливо видно в его умении руководить великой страной. Юрист по образованию, он был явно не в ладу с основополагающими правовыми дисциплинами – теорией государства и права, государственного строительства и, подчеркиваю особенно, историей государства и права. Результаты известны. И не стоит столь обличительно доказывать закономерность развала второго в мире по значению великого государства. Роль личности в истории известна.