Бизнес у Джо нелегальный, а значит, неизбежно грязный. А грязный бизнес притягивает грязных людей. Людей невеликого умишка и большой жестокости.

Джо вышел на веранду, сделанную из белого известняка, и стал слушать шум волн и шорох колышущихся под теплым ночным ветерком листьев королевских пальм, завезенных сюда Ринглингом.

Сухозаконники проигрывают, страна восстает против восемнадцатой поправки. Запрет на алкоголь кончится. Может, через десяток лет, но, может, и в ближайшие два года. Так или иначе, некролог сухому закону написан, просто еще не опубликован. Джо с Эстебаном уже вложились в импортирующие компании по всему берегу залива и по всему краю Восточного побережья. Сейчас эти компании бедны наличностью, но в первое же утро после того, как спиртное вновь объявят легальным, Джо с Эстебаном повернут рубильник — и их бизнес засияет ярким светом. Подготовлены и винокурни, и транспортные компании, временно специализирующиеся на перевозке стеклянной посуды, и бутылочные заводы, пока обслуживающие фирмы, которые производят газированные напитки. К середине первого дня новой эпохи все это оживет и заработает на полную катушку, и, по оценкам Джо с Эстебаном, в их руках окажется от шестнадцати до восемнадцати процентов ромового рынка США.

Джо закрыл глаза, вдохнул морской воздух и задался вопросом: со сколькими еще Р. Д. Пруттами ему придется иметь дело, прежде чем он достигнет этой цели? По правде говоря, он не понимал Р. Д., парня, который бросил миру вызов, желая разгромить его в каком-то соревновании, которое существовало лишь в его, Р. Д. Прутта, голове. И это, несомненно, будет смертельная битва, ибо смерть — единственный дар и единственное успокоение, какие он может обрести на этой земле. А может быть, Джо тревожил не только Р. Д. и ему подобные? Может быть, его тревожило то, что ему приходится делать, дабы с ними покончить? С ними приходится залезать в грязь. Приходится показывать хорошему человеку вроде Ирвинга Фиггиса фотографии его дочери-первенца с хреном в заднице и цепью на шее, с героиновыми дорогами, тянущимися по ее руке.

Ему не требовалось класть перед Ирвингом Фиггисом этот второй снимок, но он сделал это, чтобы ускорить дело. В бизнесе, с которым он связал свою судьбу, его все сильнее беспокоило то, что с каждым разом, когда ты продаешь очередной кусок себя ради прибыли, это дается тебе все легче и легче.

Накануне вечером они с Грасиэлой отправились выпить в «Ривьеру», поужинали в «Колумбии» и посмотрели шоу в «Атласном небе». Их сопровождал Сэл Урсо, ставший теперь личным шофером Джо, а их автомобиль прикрывал Левша Даунер, присматривавший за ними, когда Дион занимался другими вопросами. Бармен в «Ривьере» споткнулся и упал на одно колено, пытаясь отставить для Грасиэлы кресло, прежде чем она подойдет к столику. Когда официантка в «Колумбии» пролила напиток на стол и часть его попала на брюки Джо, к их столу подошел с извинениями сначала метрдотель, потом управляющий, а затем сам владелец заведения. Джо пришлось убеждать их не увольнять официантку. Он заявил, что она просто допустила оплошность и что ее услуги были во всех других отношениях безупречны, как и во всякое другое время, когда они имели счастье сидеть за столом, который она обслуживает. Обслуживать! Джо ненавидел это слово. Разумеется, те уступили, но Грасиэла напомнила ему по пути в «Атласное небо»: а что еще они могли бы сказать в лицо Джо? Посмотрим, останется ли она у них на следующей неделе, заявила Грасиэла. В «Атласном небе» все столики оказались заняты, однако Джо с Грасиэлой даже не успели вернуться к машине, где их ждал Сэл: управляющий, по имени Пепе, подбежал к ним, заверяя, что четверо посетителей как раз только что расплатились по счету. Джо с Грасиэлой видели, как два человека приблизились к столику на четверых, что-то прошептали на ухо парочкам, сидевшим там, и ускорили их уход, подхватив под локотки.

Сев за столик, Джо и Грасиэла какое-то время молчали. Пили свои напитки, смотрели на оркестр. Грасиэла оглядела зал, покосилась на Сэла, стоявшего у машины, не сводя с них взгляда. Она посмотрела на посетителей и на официантов: те и другие делали вид, что не наблюдают за ними.

Она проговорила:

— Теперь я из тех, на кого работали мои родители.

Джо ничего на это не ответил: любой ответ, какой он мог придумать, оказался бы ложью.

Что-то в них потерялось — какая-то их часть, которая пыталась жить по правилам дня, где живут сильные мира сего, где живут торговцы недвижимостью и банкиры, где проводятся муниципальные собрания, где во время парадов, идущих по главной улице, машут флажками, где ты заменил правду о себе на историю о себе.

Но на тротуарах, под тусклыми желтыми фонарями, и в переулках, и на заброшенных парковках люди выпрашивают еду и одеяла. А если ты пройдешь мимо — что ж, на ближайшем углу орудуют их дети.

Честно говоря, ему нравилась собственная история. Больше, чем правда о себе. Правда такова: он — человек второго сорта, неряшливый, сомнительный тип, не умеющий шагать в ногу с окружающими. У него по-прежнему бостонский акцент, он не умеет правильно одеваться, и у него слишком часто появляются мысли, которые другие сочли бы «странными». Правда такова: на самом деле он — перепуганный мальчишка, о котором родители словно забыли, потеряли, как очки для чтения воскресным днем, и теперь он оставлен на милость старших братьев с их добротой, которая появляется незаметно и исчезает без предупреждения. Правда такова: он — одинокий мальчишка в пустом доме, и вот он ждет, чтобы кто-нибудь постучался к нему в спальню и спросил, все ли у него в порядке.

А его история — это история гангстерского принца. Человека, у которого имеются личный шофер и телохранитель. Человека, обладающего богатством и положением в обществе. Человека, из-за которого люди покинули свои места за столом в ресторане просто оттого, что он пожелал за этот стол сесть.

Грасиэла права: они стали теми, на кого работали ее родители. Но они лучше, чем те. И ее вечно голодные родители не могли бы ожидать иного. Имущих не побороть. Можно лишь стать одним из них, стать ими — до такой степени, что они сами будут приходить к тебе за тем, чего у них нет.

Он ушел с веранды обратно в глубину отеля. Снова включил фонарь, увидел просторный зал, где, как предполагалось, высшее общество будет пить, есть, танцевать и заниматься всем прочим, чем занимается высшее общество.

А чем еще занимается высшее общество?

Он не мог с ходу подобрать ответ.

Что еще делают люди?

Они работают. Когда могут найти работу. И даже когда не могут, они все-таки кормят семью, растят детей, ездят на своих машинах, если могут позволить себе их содержание и покупку бензина. Ходят в кино, или слушают радио, или смотрят шоу. Курят.

А что у богатых?

У них — азартные игры.

Джо так и видел перед собой этих богачей, залитых ослепительным светом. Пока остальная страна выстраивается в очереди за бесплатным супом и клянчит мелкие монетки, богатые остаются богатыми. И праздными. И скучающими.

Этот ресторан, по которому он шел, вообще никогда не был рестораном. Это зал казино. Он, как наяву, видел рулеточное колесо посредине, столики для игры в кости у южной стены, карточные столы вдоль северной. Он видел персидский ковер и хрустальные люстры с рубиновыми и бриллиантовыми подвесками.