получает совершенно другое. За это я и люблю искусство. В нем многое исходит из потайных глубин нашего разума.

– Как на тех картинах с выставки, – сказала я.

– Именно.

Он положил красный холст на стол перед нами, и, когда он ненадолго вышел в кабинет за зажигалкой, я накрыла его сверху акварелью с закатом.

– Если хочешь услышать мое честное мнение, – сказал он, вернувшись, сев рядом со мной и закурив «Житан», – то в этом колледже ты лишь зря тратишь время.

– В каком смысле? Мои работы настолько плохи?

Он усмехнулся и сделал затяжку.

– Согласись, это не самая престижная школа.

– Я… даже не знаю. Ну да, не Йельский университет.

– Да кому нужен Йельский университет? – сказал он, разгоняя дым рукой. – Большинство девушек лишь проводят здесь время до тех пор, пока не найдут себе мужа. А у тебя настоящий талант. Тебе нужно в художественную школу.

Я была польщена и тут же растерялась. Мой учитель рисования из колледжа, мистер Ричардсон, который еще обучал нас плаванию, мои работы никогда не хвалил. Я рассказала Нелло, что в старших классах мечтала поступить в Род-Айлендскую школу дизайна, но отец заявил, что это непрактично.

– Какая разница, что он об этом думает? – спросил Нелло. – Ты взрослый человек – тебе разве нужно его разрешение?

– Он платит за мое образование.

Нелло пожал плечами:

– Тогда найди работу.

– Поэтому я и учусь на преподавателя, – сказала я. – Чтобы потом нам с сестрой было на что жить.

– И ты действительно хочешь стать учителем? Или будешь преподавать только ради денег, как я? – Он хитро улыбнулся и бросил сигарету в пустую кофейную чашку.

– Наверное, я просто не знаю, какие еще у меня перспективы.

Он понимающе кивнул.

– В жизни не так просто пробиться с творческими начинаниями, – сказал он. – За искусство нужно бороться. – Он снова взял в руки акварель с закатом и красный холст. Эти две картины являли собой яркий контраст.

– Если не возражаешь, Айрис, я дам тебе один совет.

– Не возражаю, – сказала я, волнуясь.

– У тебя настоящий дар, а я редко говорю такое своим студентам. Ты способна на большее. Мне кажется, тебе нужно преодолевать себя и не быть такой… – Он замолчал, подбирая слова. – Не быть такой робкой.

Мне стало обидно, но я постаралась это не выдать.

– Что вы имеете в виду?

Он встал и разложил все мои работы на столе с красным холостом в виде финальной точки.

– Я понимаю, что это была пробная работа, но в ней чувствуется энергия, жизненная сила, которой нет в других твоих картинах. В ней есть загадка, и тебе стоит попробовать себя в этом.

– Но… – сказала я, не зная, стоит ли мне делиться этой мыслью.

– Говори, – сказал он.

– Мне не понравилось над ней работать.

– Почему?

– Мне было не по себе.

– Ах, вот оно что, – сказал он. – Что ж, именно поэтому это лучшая твоя работа.

6

На следующий день, в последний день моих занятий, Зили вдруг попросилась поехать со мной в Нью-Йорк, чем очень меня удивила. До этого она так методично меня избегала, что эта неожиданная просьба тут же вызвала у меня подозрения.

– А зачем? – спросила я, приготовившись услышать очередную ложь.

– Я хочу зайти в Блумингдейл. Мне там кое-что нужно.

– Например, что?

– Всякое разное.

– Хорошо, – сказала я, удивившись незатейливости ее планов на день. Может быть, на этот раз она говорила правду.

– Обратно я обычно еду поездом в четыре пятнадцать. Ты точно найдешь чем заняться все это время?

– Это кем надо быть, чтобы не найти себе занятие в Нью-Йорке? – сказала она, выхватывая из шкафа хлопковое платье в бело-розовую клетку с широкой юбкой. Мы уже опаздывали, поэтому я надела темно-синюю юбку с белой блузкой и побежала наверх, где взяла в спальне Эстер один из ее платков с вышивкой – мой талисман на предстоящий день. Завтракать было некогда, и я пошла на кухню за фруктами, чтобы перекусить в машине. Проходя по холлу, я услышала, что на столе звонит телефон.

– Мисс Чэпел? – спросил женский голос, когда я взяла трубку.

– Да, – сказала я, надеясь побыстрее отделаться от звонившей, кем бы она ни была.

– Это миссис Гринберг из бюро путешествий Брэнд-вина. Я хотела удостовериться, что вы нашли свой паспорт.

Я понятия не имела, кто она и о чем вообще речь.

– Простите, с кем я говорю?

– Этта Гринберг, ваш агент из бюро путешествий. Я говорю с Хейзел Чэпел?

У меня потемнело в глазах.

– Да, с ней.

– Вы нашли свой паспорт? В противном случае нам придется перенести ваш рейс, а времени осталось не так много.

Я оглянулась, чтобы проверить, не идет ли сюда Зили.

– Нашла, – сказала я. – Простите, вы не напомните мне детали рейса?

– Конечно. Одну секунду. – Я услышала, как она перебирает бумаги, и, пока ждала, в моей голове пронеслось множество сценариев, один страшнее другого. – Вот, пожалуйста. Как мы и договаривались, я забронировала вам с мистером Кольтом два билета на «Пан Американ». Ваш самолет отправляется в понедельник, в шесть часов вечера, из аэропорта Айдлуайлд в Нью-Йорке. Вы прилетаете в Рим утром следующего дня.

Из спальни раздался голос Зили, извещающий, что она выйдет всего через минутку; я не хотела, чтобы она видела меня разговаривающей по телефону.

– Я вам перезвоню, – сказала я и, повесив трубку, поспешила на кухню, где схватила яблоко с медной миски на столе.

– Мы еще не опаздываем? – спросила Зили, прискакав на кухню без одной туфли. Она ждала ответа, я же не могла произнести ни слова. – Что-то случилось? – спросила она, надевая вторую туфлю.

– Нет, ничего. – Я отвернулась к раковине, чтобы помыть яблоко, радуясь возможности не смотреть на нее.

– Я пойду к машине, поторопись, – сказала она. У меня было лишь несколько мгновений, чтобы взять себя в руки, и мне казалось, что я с собой не справлюсь. Во мне вскипала красная ярость с моей картины. Нелло был прав – она была там с самого начала.

Я надеялась, что Зили рано или поздно порвет с Сэмом. Я очень боялась за нее, но сильно не паниковала: ведь даже если она не порвет с ним сразу, все последующие события – помолвка, свадьба – потребуют времени, и я сделаю все возможное, чтобы остановить ее. Но это? Улететь в Рим с мужчиной после двухмесячного знакомства? Я не понимала, что происходит.

Мне нужно было поскорее успокоиться. Я была не готова пререкаться с ней. Кричать на нее, угрожать… было ясно, что это не поможет. Мне нужно было время, чтобы понять, что делать дальше и вовлекать ли в это отца, который все еще был в Калифорнии. Зили улетала в понедельник – если, конечно, она нашла паспорт. У меня в запасе было несколько дней, и я ухватилась за них как за спасительную соломинку.

Сев в машину, я осознала, что все еще держу в руке яблоко, но аппетита у меня больше не было. Я отдала его Зили, и она вгрызлась в него как ни в чем не бывало.

– Ты чего так долго? – сказала она.

Я завела машину и уставилась вперед, не желая смотреть на нее. Она была счастлива; видимо, она думала, что влюблена. Впереди ее ждал Рим, и она убедила себя, что и после этого у нее есть будущее. Я должна была вернуть ее с небес на землю, но делать это нужно было осторожно.

– Хочешь, поужинаем вечером вместе? – спросила я. – Можем встретиться на вокзале, сесть на поезд, доехать до машины и отправиться на побережье в тот ресторан морской кухни, где мы были прошлым летом.

– Там, где подают запеченные половинки моллюсков? И лимонный кекс? Я с удовольствием. – Она мило мне улыбнулась, и я хотела улыбнуться ей в ответ, чтобы она ничего не заподозрила, но не смогла. Казалось, она искренне обрадовалась возможности поужинать со мной. Видимо, решила, что это будет прощальный ужин. Вопрос был лишь в том, собиралась ли она сказать мне об этом.

Не покидайте меня, леди

1957

1

Все утро мы с классом провели в Музее современного искусства,