— Полегче, брат, — строго произнес Зрд. — Торд — вагар. Очень уважаемый вагар. Из клана, который сотни лет связан с нашим родом. Что, если он решит, что наших детей тоже не стоит обучать? Хочешь уничтожить нашу дружбу?

— Извини, — буркнул Робур. — Ну приходил, и что дальше?

— Пока он только просил. Но может и потребовать. Формально опекун — ты, но последние годы соххоггоя жила с Тордом. Ему достаточно объявить об этом — и любой суд тут же отдаст ему девушку. Сам же знаешь: для любого из наших судий вагар всегда прав. А если судья посчитает, что вагар не прав, он мигом расстанется со своим креслом. И это правильно, потому что вагары — наш щит на границе Проклятых земель. Словом, я пообещал Торду разобраться лично.

— Если он явится на суд…

— Не явится, — отрезал Эрд. — Суд Асенаров — только для Асенаров. Вези девушку и постарайся, чтобы твой сын, увидев ее, отказался от мыслей об этом чудовищном браке.

— Я постараюсь, — пообещал Робур. — Я очень постараюсь…

Аскель не без трепета вошел в сумрачный зал. Он не раз бывал в глорианском дворце Эрда, но здесь — никогда. Двери этого зала открывались лишь в тех случаях, когда надо было принимать важнейшие решения. Или судить кого-то из своих. Как сейчас.

Родичей в зале было не много — занято не более двух десятков кресел. Асенары ходили на боевых судах, оберегали границы, жили в собственных замках и служили Императору в чужих странах. В столице жили немногие, да и те редко бывали дома.

На возвышении располагались трое: Светлейший Эрд, Светлейший Адальг и Светлейший Гард. Адальг и Гардарас — адмиралы. Седовласые и величественные. Похожие, как близнецы. Но главным был Эрд. Белый Меч, знак его власти, покоился на столе перед Наследником Асхенны.

Аскель хотел пристроиться где-нибудь в уголке, но Эрд поманил его рукой, и Аскель послушно подошел к столу.

Его кресло стояло справа от стола. Скрывая робость, опустился Аскель на бархатную подушку. Покосился на судий… Адмирал Гардарас поймал взгляд Аскеля, улыбнулся и дружески кивнул внуку. Что ж, можно надеяться, что хотя бы один союзник у него есть. Дед воспитывал сына в строгости, а вот внука баловал.

Аскель на всю жизнь запомнил, как его, трехлетнего мальчишку, дед на руках поднял на капитанский мостик, показал на красные паруса убегающей пиратской шекки и сказал:

— Смотри, Аскель Асенар! Сейчас ты увидишь свою судьбу!

Имперский турон лишь к вечеру настиг быстроходную шекку. Поняв, что уйти не удастся, пираты развернулись, чтобы принять бой. Но боя не было. Единственный залп баллист — и шекку охватило пламя. Пираты посыпались в море. Видно, желудки акул были им милее огненного погребения.

Воины-моряки Гардараса отловили парочку. Адмирал хотел показать их внуку. Не испугается ли?

Аскель не испугался. Он поглядел на огромных волосатых омбамту и попросил:

— Дед, можно я возьму одного для папиного зверинца?

— Нет! — отрезал адмирал.

Но потом пояснил:

— Они похожи на зверей, малыш, но они все-таки люди. Нехорошо держать людей в клетках. С людьми надо обходится по-людски! — И махнул рукой десятнику моряков-воинов: — Повесить их!

Светлейший Робур вступил в зал, едва Аскель занял свое место. На отце была белая с серебром парадная форма флагман-командира. Спокойно и уверенно он проследовал на свое место, слева от судий. Кивнул сыну, поздоровался с судьями и опустился в кресло, строгий и суровый.

Светлейший Эрд положил руку на рукоять Белого Меча. Того самого, который много веков назад туринг вагаров Свант Улайвсон вручил первому Асенару, Данилу, сыну Асхенны.

— Благодарю всех, кто пришел сегодня, чтобы вершить справедливость! — Мощный голос Наследника Асенаров эхом отразился от высоких сводов. — Мы собрались здесь, братья, по желанию присутствующего здесь Аскеля, сына Робура, чтобы решить…

Аскель смотрел на Меч.

«Ах, если бы он был у меня! — мечтал он. — Тогда никто не смог бы навязать мне свою волю. Тогда Инги…»

Задумавшись, Аскель едва не упустил момент, когда по знаку Эрда трое стражников ввели в зал его невесту.

Аскель взглянул на нее — и похолодел.

Нет, это не Инги! Это не может быть Инги…

«Неужели отец не солгал! — подумал он с ужасом. — Неужели она в самом деле сошла с ума?!»

Довольная усмешка тронула губы Светлейшего Робура, когда он увидел, какое впечатление на сына произвела перемена во внешности людоедки.

Но лучше ему было бы смотреть не на сына, а на брата. Эрд сам посоветовал Робуру подыскать для девушки успокоительное зелье. Но уж никак не думал Светлейший, что Робур превратит свою подопечную в животное. Какие-то отрепья вместо одежды, слипшиеся всклокоченные волосы, бессмысленный взгляд белесых глаз, сочащаяся изо рта слюна…

Но Светлейший Эрд прекрасно владел собой. Его лицо осталось бесстрастным. И таким же спокойным голосом он продолжил прерванную фразу.

— …Собрались, чтобы решить: может ли избранная им невеста стать его супругой и матерью детей, в чьих жилах будет течь кровь Асхенны. Сейчас я еще раз, публично, спрашиваю тебя, Светлейший Аскель: ты все еще хочешь взять в жены девицу Инги?

… Конечно, Инги не стали отправлять на север. Ее попросту заточили в звериную клетку (Робур заявил, что это наилучшее место для людоедки). Ее пытались лишить даже одежды, но уж тут она показала себя: троих тюремщиков унесли из зверинца на носилках. К сожалению, врагов было слишком много, а Инги ослабела от голода. В конце концов ее скрутили, избили и заковали в цепи. Одежду, правда, оставили. Вернее, то, что от нее осталось.

Но и в цепях Инги не теряла надежды. Она старательно съедала все, что ей приносили, хотя кормили ее, как собаку: объедками от замковых трапез. Зато — сытно. Робур решил, что, если Инги будет выглядеть истощенной, его могут обвинить в том, что он морит ее голодом. Инги всё еще верила, что рано или поздно Аскель вспомнит о ней. Еще она мечтала. О том, что к ней вернется Колесница. О том, что в замковое подземелье придет зеленоглазый бог и освободит ее… Все же Инги была еще совсем юной, и ей трудно было поверить, что ее дальнейшая жизнь так и закончится здесь, на цепи, в пропахшей нечистотами звериной клетке, под вой и рычание запертых по соседству хищников.

Но дни шли за днями — и ничего не происходило. Инги ждала…

И дождалась. Однажды решетку открыли не для того, чтобы швырнуть ей полусъеденный окорок. В клетку, морща нос от скверного запаха, вошел хозяин замка Светлейший Робур. А за ним — рунский маг Дунгал.

И Инги поняла: сейчас что-то произойдет. А поскольку, как она думала, худшего с ней уже не может случиться, то, значит, следует ждать лучшего…

Она не знала, что главное ее унижение — впереди.