– Мы с дороги не собьемся? – поинтересовался Радим, провожая взглядом заснеженные дома.

– Нет, – ответил проснувшийся Учитель. – У меня компас, и я слежу за указателями.

Однако, похоже, с дороги все-таки сбились… Или не сбились – сказать было трудно, Учитель молчал. Видимость стремилась к нулю из-за пурги, и когда чуть не въехали в стену, Учитель сменил Беркута за рулем. Но все равно далеко не заехали, остановились возле трехэтажных домов с частично выбитыми стеклами.

– Обследуем объект, если он подходит, пережидаем непогоду здесь. Я и Беркут – первая пара, Снег и Яр – вторая. Леший и Радим – остаетесь здесь и ждете приказа.

Учитель надел перчатки и с видимым усилием открыл дверь – в салон ворвался ледяной порыв, заставил поежиться и закрыть лицо воротником. Он с Беркутом нырнули в снежное крошево и исчезли из виду. Снег, пригибаясь, скользнул в непогоду и побежал за тающем в буране силуэтом. Мир ревел, лязгал и клокотал. Снег позвал Беркута и услышал его голос, но слов было не разобрать. Вроде он говорил «чисто», автоматы не стреляли, значит, можно бежать.

Двухподъездный дом немного защищал от шквального западного ветра. Снег переступил порог и оказался на небольшой лестничной площадке. Вверх поднималась бетонная лестница с покосившимися деревянными перилами, через один пролет была лестничная клетка первого этажа и три двери. Дождавшись Яра, Учитель распорядился:

– Вы смотрите комнаты, я караулю вход. Вряд ли кто-то есть поблизости, но техникой безопасности пренебрегать не стоит: вдруг здесь укрылся заблудший мутант?

Деревянная дверь Снега была заперта на ключ, он выбил ее ногой и очутился в отлично сохранившейся квартире. Здесь не похозяйничали даже после заражения, и мебель в прихожей уцелела. Мало того, на вешалке имелось черное, поросшее плесенью пальто и красная женская куртка. В просторном зале тоже почти все сохранилось, кроме стены крайнего левого угла. Крыша дома протекала, и штукатурка отвалилась от почерневшей стены прямо на телевизор.

На втором и третьем этажах не оказалось ничего интересного, и в качестве убежища выбрали квартиру, которую осматривал Яр.

Когда с горем пополам перенесли вещи и заперли машину, собрались в сухой просторной комнате с отнюдь не декоративным камином. Выбросили одеревеневший от мороза, ломающийся в руках ковер. Леший поставил в середину комнаты небольшой коричневый стол, вскрытый потрескавшимся лаком, сел в кресло и с грохотом рухнул – оно развалилось под его весом.

– О, будет на дрова, – улыбнулся Яр и принялся ломать кресло.

Радим поставил у камина пакет с сухими дровами, хворостом и горючей смесью, распаковал его и принялся возиться с растопкой.

– Снег, – проговорил Леший, – скажи своим – хватит падать. – Он сделал паузу, надеясь, что кто-то рассмеется над его шуткой, но Березки с его гипертрофированным чувством юмора не было, и он сменил тему: – Идем мебель на дрова ломать, что ли. Все равно на кроватях не поспишь – они мышами провоняли, и рассыпаются.

Спустя полчаса в камине трещал огонь, прыгая с ветки на ветку, облизывая поленья покрупнее. Еще через час на окнах подтаяла изморозь. А через три Снег сделал вывод, что камин в отличие от печи – вещь бесполезная: в комнате температура вряд ли поднялась выше двенадцати градусов. Но в сравнении с тем, что на улице, – июль!

Вьюга стенала в вентиляции, выла за окном, и когда Снег пытался заснуть, ему мерещились полчища снежных бесов, заполонивших просторы.

* * *

Снег проснулся по команде Учителя, быстро собрал спальник, перекусил недоеденным ужином. Он не выспался, потому что с двух до пяти нес вахту, и не сразу сообразил, что тучи разбежались, открыв водянисто-голубое, будто выцветшее небо. Ветер не прекратился, но немного стих, потому вой сменился равномерным свистом.

Когда грузили спальники в машину, он уже не сбивал с ног, а подталкивал в спину, будто торопил.

Расселись по местам, Беркут разложил на колене карту, почесал в затылке и сказал:

– Не могу сообразить, где мы находимся. По моим расчетам, до Вентспилса нам километров двести пятьдесят. Должны добраться засветло.

Он не ошибся: в три часа дня доехали до каменного креста с темным основанием и непонятной надписью на нерусском.

– Этот крест стоит при въезде в город, – сказал Учитель и нервно улыбнулся.

Обычно он чувства не проявлял. Это было так ему несвойственно, что Снегу сделалось не по себе. Только сейчас он прикоснулся к главному событию своей жизни. Событию, благодаря которому он остался жив. Если бы выжившие всего мира знали, что в эту минуту решается их судьба, они замерли бы, сложили руки в молитве и желали удачи группе смельчаков.

Если все получится, впереди – долгая и счастливая жизнь!

А если катер утонет?

Если антивируса будет на два или три укола?

Если они его вообще не найдут?

Лучше не думать о неудаче. Учитель готовился к сегодняшнему дню всю свою жизнь, он все рассчитал правильно.

– Боковые окна закрывать будем? – спросил Радим. – Мне бы этого не хотелось, но вдруг тут зары?

– Пока нет, но при малейшей опасности – сразу же.

Снег читал про другие страны. В книгах писали, что там живут иначе, но судя по хижинам частного сектора, проплывающим мимо, здесь жили бедно.

– Река делит город на две части, – сказал Беркут, изучающий карту. – Она слева. Нам нужен морской порт.

– По мосту ехать надо? – спросил Яр, поводя плечами.

– Нет. Порт прямо по курсу. Больше всего меня волнует, как мы будем спускать лодку на воду. Во-первых, весит она изрядно, во-вторых, в море ведь мутанты. Пишут, что Вентспилс – незамерзающий порт… Был. На суше в мороз муты цепенеют, но в воде чувствуют себя хорошо.

– Нужно посмотреть, в каком состоянии порт, и решать на месте. Это самая слабая часть моего плана. Теоретически я знаю, но что будет практически…

– Посмотрите, высотки! – воскликнул Леший, указывая на обычное здание, каких в Москве тысячи. – Совсем как у нас. Я думал, тут все по-другому. Ну, раз они говорят по-непонятному, и жить должны того… не как мы.

– Латвия ж близко, – объяснил Снег. – А если заехать далеко… Туда, где зимы нет и воды мало… Целый год дождей не бывает…

– Вот где надо жить, – сказал Яр.

– Ты так говоришь, будто сам не пьешь, – проговорил Учитель, следящий за дорогой, над которой вилась поземка. – Мы дождевую воду запасаем, потому что к рекам не подойти. А там одна река, все муты в ней. Ни родника тебе, ни озера, ни колодца. Представили? Думаю, там все люди перевелись.

Снег продолжил размышлять:

– Муты, возможно, тоже, потому что в реках – крокодилы. Крушитель крокодила, может, и одолеет, а простой мут – вряд ли. Раньше-то они все простыми были, думаю, там одни крокодилы и остались – ни мутов, ни людей…