– Зачем ты пустил за мной своих ищеек?

– Что ты делал после того, как сел в трамвай?

– Это что, допрос? Ты меня в чем-то подозреваешь?

Подозреваешь в том, что я увел женщину, которую ты мечтаешь заполучить, но которая тебе недоступна; подозреваешь, что я Элиот, что я помогаю маки подготовить Большую Операцию, которая я сам не знаю в чем состоит. Ах да, подозреваешь в том, что это я промахнулся, когда хотел всадить пулю тебе в затылок в ресторане «Станция Виланова». И в других вещах.

Валенти Тарга сделал маленький глоток кофе и аккуратно поставил чашку на блюдце.

– Так что ты делал после того, как сел в трамвай?

– Отправился к шлюхам. Хочешь услышать подробности?

Валенти смотрел куда-то в сторону, и Ориол заволновался. Чем объясняется такая отстраненность? Что он обнаружил?

– Я поехал к шлюхам, – повторил он. – А твои люди не умеют ни за кем следить. Они плохие ищейки. Надо их потренировать.

И взглянул ему прямо в глаза. После смерти маяка Ориол Фонтельес научился смотреть Валенти в глаза: он обнаружил, что алькальд выдерживает взгляд не более пяти секунд, словно он нестерпимо давит на него.

– Меня оскорбляет, что ты мне не доверяешь. Я хотел навестить свою тетушку.

Модест принес им два стаканчика анисовой водки, Валенти подождал, пока тот отойдет, и сказал ледяным тоном, от которого у Ориола пробежала дрожь по телу, твоя тетушка живет не в Барселоне. Она живет в Фейшесе. – И сделав первый глоток: – Так зачем ты ездил в Барселону?

– Да так… Говорю же, с девицами поразвлечься.

– Чтобы потрахаться, не надо ехать в Барселону. Ты знаешь, что сеньора Элизенда тоже была в этот день в Барселоне?

– Кто?

– Сеньора Элизенда.

– Так что?

– Ты ее видел?

– Что?

– Ты ее видел в Барселоне?

– Так ты что, думаешь, что?.. Послушай, Барселона очень большая, и…

– Отвечай, вы виделись?

Похоже, Валенти Тарга ревнует Элизенду.

– Я не… – Он замолчал, но потом вдруг взорвался: – Тебе-то что?

Валенти Тарга осушил стакан и стукнул им по мраморной столешнице. Потом хриплым голосом, не глядя на Ориола, сказал если я узнаю, что ты ее обхаживаешь, я убью тебя.

– А какие у тебя права на эту женщину? – достаточно неосторожно контратаковал учитель.

– Все права на свете.

– Мне кажется, она так не думает.

– А, так вы все-таки встречались.

Итак, подводим итоги. Мне пришлось сбежать от маки, чтобы лишь издалека взглянуть на свою жену и дочь – не знаю, как ее зовут, но у нее очаровательная ручка, которая словно все время говорит пока, до свидания; надо было изловчиться и обвести вокруг пальца следящих за мной фалангистов и, чтобы не подвергать вас, доченька, опасности, отказаться от возможности поговорить с женой, поцеловать дочь, взять ее за ручку и поиграть с ее пальчиками: этот пальчик хочет спать, этот пальчик лег в кровать… пусть даже один-единственный раз в жизни; мне приходится днем и ночью притворяться перед фалангистами Тарги, дабы выполнить работу, которую мне поручило высшее командование маки; должен держать ухо востро, когда работаю с детьми, чтобы они по-прежнему думали, что я всего лишь учитель и не прячу никаких беженцев и бойцов на чердаке школы; должен притворяться перед Валенти Таргой, чтобы он не заподозрил, что в школе останавливаются на ночлег люди, бредущие тропой страха, и я оказываю им помощь; я должен прятаться от женщин семейства Вентура, которые меня ненавидят, и скрываться от всех на свете, чтобы украдкой встречаться с необыкновенной женщиной, которая тоже прячется от всех на свете, чтобы увидеть меня, погладить меня по щеке, посмотреть на меня своими удивительными глазами и сказать мне кажется, я тебя очень люблю, Ориол, сейчас мы с тобой не можем быть вместе, но поверь мне, я найду выход, потому что я всегда нахожу выход из любого положения. Я должен прятаться от самого себя, потому что я был трусом. И вот теперь этот несчастный, никчемный болван Тарга терзается ревностью, поскольку догадывается, что мы с Элизендой видимся тайком. И самое ужасное, что это правда. Мы действительно встречаемся тайком, и для меня это истинное блаженство, и я ни за что не откажусь от этих встреч. Да, я знаю, что она мне не подходит, что я плохо кончу, но это неотразимая женщина. Боже мой. Я хочу бежать отсюда. Роза, помоги мне!

34

– Мне бы хотелось, сеньор алькальд, – говорил он, высоко подняв листок со своими записями, словно провозглашая тост, – чтобы вы воспринимали усилия преподавателей как выражение благодарности замечательному городу, где мы осуществляем преподавательскую деятельность, где учимся сами и рассказываем своим ученицам и ученикам о преимуществах мультикультурализма глобального, высокотехнологичного общества, в котором мы живем и в котором учим всех ценить синтез культур как процесс ментальной экспансии через трансверсальность, процесс, чрезвычайно обогащающий современного человека…

Боже мой, Жорди, что за пафосные речи; что ты плетешь, ведь единственное, чего тебе хочется, – это чтобы вокруг тебя было полно женщин…

– …И еще – почему бы и нет? – я прошу вас рассматривать эту экспозицию как дань памяти нашим коллегам, работавшим в иные, гораздо менее благоприятные периоды нашей истории… Ведь все вместе мы образуем единое учительское сообщество, служащее двигателем общественного прогресса.

А в моей истории были менее благоприятные периоды? Разве я когда-нибудь жила в таком угнетенном состоянии, как теперь? Я никак не могу разорвать порочный круг, подойти к нему и выпалить прямо в лицо Жорди хватит разглагольствовать и подумай немного: мы ведь знали гораздо более благоприятные периоды в нашей жизни, ты помнишь? Когда мы верили, что честны по отношению друг к другу, и, главное, свято верили, что останемся такими же честными на всю жизнь, да или нет, отвечай, да или нет?

Ее горестные размышления были прерваны протокольными аплодисментами всех собравшихся в актовом зале на открытии выставки «Полвека школьной жизни (1940–2002)». Она продлится целый месяц, до карнавала, и предполагается, что ее посетят все учителя комарки, многие из которых внесли свой вклад в подготовку. Алькальд объявил выставку открытой, и все принялись поглощать фаршированные оливки и картофельные чипсы, запивая фантой. Всегда прилежная и старательная Жоана воспользовалась всеобщей суетой, чтобы приклеить подписи к экспонатам там, где их не хватало. Жорди в сопровождении Майте с улыбкой направился к Жоане. Хотя Тина старалась не следить за перемещениями Жорди, она все же двинулась вслед за ним, отстав на несколько метров, со стаканом лимонада в руке. Один из коллег протянул ей чипсы, но она отказалась неопределенным жестом, означавшим несколько дней назад я узнала, что мой муж мне изменяет, и у меня нет настроения поглощать жареный картофель, потому что у меня засел сгусток боли в желудке и он отказывается принимать пищу. Больше я ничего тебе не расскажу, потому что ты расплачешься от сочувствия. Тем временем Жорди подошел к секретарше.