Поднимаясь из трюма, Макс замер в оцепенении при виде жены, улыбающейся матросам. Под легким ветерком желтая ткань платья обтянула ее стройное тело, рыжие волосы необычайно сверкали на фоне темно-синего неба. Макса охватило невольное чувство гордости.

– Великолепно! – произнес Тьерне, остановившись рядом с ним и любуясь молодой женщиной. – Простите меня, мистер Волеран, но я не завидую человеку, у которого такая красавица жена. Если бы она была моей, я бы держал ее взаперти.

– Хорошая идея, – засмеялся Макс. – Но я предпочитаю, чтобы она была рядом со мной.

– Не могу понять этого! – пылко воскликнул Тьерне.

Узнав о том, что Лизетте нравится театр, Макс стал вывозить ее в Сент-Пьер, где по вторникам и субботам собирались видные члены общины насладиться музыкой, драмой или оперой. В перерывах между действиями люди гуляли, общались и сплетничали, все чаще останавливаясь возле ложи Волеранов. После женитьбы Максимилиана все стали замечать, что его характер изменился к лучшему. К нему, правда, относились все еще весьма сдержанно, однако атмосфера холодного отчуждения, казалось, начала рассеиваться. При виде Лизетты, общавшейся с мужем без всякого страха, многие решили пересмотреть свое отношение к нему: мужчина, так привязанный к своей жене, не может быть дьяволом.

Новый Орлеан все более превращался в американский город. В его центре американцы построили множество магазинов и жилых зданий. Однажды в местном театре гастролировавшая английская труппа давала представление, на которое Макс пригласил жену. Среди публики Лизетта заметила несколько креольских пар. Макс объяснил:

– Многие креолы, особенно молодые, поняли, что американцы не такие уж варвары, как о них думают. Если население Нового Орлеана будет расти такими темпами, то через несколько лет американцы превзойдут креолов по численности. Мы не можем долго находиться в изоляции от них.

– Это плохо? – с опаской спросила Лизетта.

– Нет, конечно. Думаю, мы станем еще сильнее. Но вероятно, многие из наших традиций исчезнут… что весьма прискорбно.

Слегка нахмурившись, Лизетта переключила взгляд на сцену, дергая Макса за рукав, когда возникала необходимость в переводе наиболее трудных английских фраз.

* * *

– Мама. – Лизетта положила руку на плечо Ирэн, склонившейся над шитьем в гостиной. – Я хочу спросить у вас кое-что.

– Слушаю.

– Вы не будете возражать, если я покопаюсь в старых вещах на чердаке?

Ирэн насторожилась:

– К чему это? Если необходимо, мы купим все, что надо.

– Нет, я ни в чем не нуждаюсь. – Лизетта убрала руку с плеча свекрови. – Просто Жюстин говорил, что там хранится много интересных вещей: портреты, одежда, старые игрушки. Возможно, скоро придется обновить детскую комнату и…

– Детскую комнату? – Ирэн резко повернулась и вопросительно посмотрела на нее. – Ты подозреваешь, что у тебя будет ребенок, Лизетта?

– Нет.

– Тогда непонятно, – тихо сказала Ирэн. Сначала она была довольна тем, что ее сын так жадно желал новобрачную, но сейчас это начинало пугать ее. Ноэлайн самодовольно приписывала такую страсть колдовским чарам амулета, который она прятала под подушку Лизетты в первые недели брака.

Лизетта улыбнулась:

– Теперь, поговорив с вами, я надену передник и посмотрю, что там.

– Подожди. – В голосе Ирэн прозвучали стальные нотки, каких Лизетта прежде не замечала. – Будь откровенной со мной, детка. Ты собираешься там отыскать ее вещи, не так ли?

Лизетта перестала улыбаться и слегка зарделась.

– Да, мама.

– Но зачем? Что ты надеешься найти?

– Не знаю, – искренне призналась Лизетта. Ее мучило ужасное любопытство, и она думала, что сможет лучше понять прошлое, если увидит вещи, принадлежавшие Корин. Возможно, даже будет найден ключ к разгадке ее таинственной смерти. – Никому не повредит, если я загляну в старые сундуки и коробки, не так ли?

– Макс знает об этом?

– Я расскажу ему вечером, когда он вернется домой.

Ирэн не стала отговаривать невестку. Она надеялась, что Макс разозлится, когда узнает, что сделала Лизетта. Может, он в конце концов поставит жену на место и та не станет больше проявлять излишнее любопытство. Необходимо показать Максу, что он слишком многое позволяет Лизетте.

– Хорошо, – согласилась Ирэн. – Возьми у Ноэлайн ключи от сундуков.

Лизетта радостно улыбнулась и поцеловала свекровь в голову, оттянув кружевной чепец.

Ирэн вздохнула и поправила головной убор, глядя на девушку, стрелой вылетевшую из комнаты.

– Милое дитя, – медленно произнесла она. – Есть вещи, которые тебе надо усвоить.

* * *

Лизетта расчихалась, когда с трудом открыла массивную крышку сундука, подняв облако пыли. Она и Жюстин рылись на чердаке среди коробок и куч различных предметов. В углу стояли бронзовые лампы и старый штык. За сундуками находились разобранная кровать с балдахином, качающаяся колыбель и деревянная ванночка. Когда Лизетта открыла сундук, его ржавые петли заскрипели. Жюстин заворчал, возясь с замком другого сундука по соседству.

– Ради Бога, больше не делай так! Это хуже, чем ногтями по грифельной доске!

Лизетта улыбнулась. Она достала сложенное одеяло с роскошным рисунком, изображающим изящное переплетение лоз и цветов, вышитых на изысканной ткани.

– Филипп не расстроится от того, что ты здесь, со мной? – спросила она.

– Наоборот, он даже рад, так как кто-то должен охранять тебя, если вдруг из какого-нибудь сундука выскочит привидение матери.

Лизетта вздрогнула:

– Не надо, Жюстин!

Он усмехнулся:

– Боишься?

– До сих пор не боялась! – Она посмотрела на него. В тусклом свете лампы по воздуху летали пылинки. – Жюстин, что, если я посмотрю некоторые из этих вещей? Тебе не будет неприятно?

– Мне? Нет. Я так же любопытен, как и ты. Ты надеешься найти разгадку, кто мог убить ее, не так ли? Тогда лучше сделать это с моей помощью. Я могу узнать какую-нибудь вещь…

Он замолчал, глядя широко раскрытыми глазами на одеяло, которое она держала в руках.

– Это… Я помню его!

Лизетта провела ладонью по вышитому рисунку.

– Неужели помнишь?

– Оно лежало на кровати матери. На одном его конце должно быть пятно. Однажды я прыгнул к ней, и она пролила кофе. – Жюстин мысленно перенесся в прошлое. – Она разозлилась, а я… – Он замолчал.

– Ты испугался? – прошептала Лизетта. Жюстин смотрел на одеяло потемневшими сапфировыми глазами. Он не хотел отвечать. – Жюстин, тебе не обязательно оставаться здесь, со мной. Если тебе больно вспоминать…