— Ты всегда… будешь очень… красивой, Анджела…

И тут же под сенью катафалка, в котором покоился один король, тяжело опустился на землю другой король.

Едва Сюзанна заснула, как в начале первого раздался телефонный звонок. Она застонала и, повернувшись на бок, автоматически потянулась к Сэму, но тут же вспомнила, что он все еще на работе. Ей тоже следовало бы быть там, но она настолько устала, что в конце концов решила пойти домой.

Она нащупала телефон, досадуя, что муж и партнеры не могут оставить ее в покое хотя бы на одну ночь.

— Алло, — хрипло проговорила она.

— Сюзанна?

— Пейджи? — Услышав сдавленный голос сестры, она моментально насторожилась. — Пейджи, что случилось?

— Это… это с папой.

— С папой? — Ее позвоночник одеревенел, и она напряглась, предчувствуя нечто ужасное.

— Он… он умер, Сюзанна. У него был сердечный приступ.

— Папа умер? — Звуки срывались с непослушных губ, складываясь в искаженные, словно идущие из-под воды слова.

Пейджи заплакала. Это произошло в Мемфисе, сказала она. Никто не знает, что он там делал. Слушая рассказ сестры, Сюзанна судорожно сжимала простыни. Ночь сомкнулась над ней, словно маленькая тесная коробка.

Пейджи отключилась. Сюзанна продолжала держать трубку. Она не хотела класть ее на рычаг, не хотела рвать эту последнюю тонкую нить, связывавшую ее с кем-то из семьи. «Папа! — беззвучно выкрикнула она. — Папа, не делай этого! Это я, твоя радость, ты помнишь? Я буду хорошей. Обещаю! Никогда больше не буду плохой».

Чудовищная тяжесть сдавила грудь. Ее золотой принц ушел. Никогда больше не будет случая попытаться завоевать его любовь. Она начала плакать — это были глубокие, сотрясающие тело рыдания, идущие из самой глубины души. Времени получить прощение у отца уже не осталось. Папа умер.

Входя в дверь, Сэм услышал эти звуки — тихие звериные стоны. Он бросился к спальне, почувствовав, что сердце сжимают холодные пальцы страха. Сюзанна скорчилась в дальнем углу комнаты, прижавшись спиной к стене и накрутив на руки ночную рубашку.

— Сьюзи…

Он бросился к ней, опустился коленями на пол н прижал ее к себе. Увидев выражение ее лица, он весь похолодел. Кто-то ворвался в квартиру и изнасиловал ее, пронеслось в голове. Сэм крепче прижал ее, дрожа от ярости и страха.

— Все нормально, бэби. Я здесь. Я с тобой.

— Сэм? — дрожащим старческим голосом произнесла она. — Сэм! Папа умер.

Его охватило чувство облегчения. С ней все в порядке. С ней ничего ужасного не произошло. Известие о смерти Джоэла не особенно взволновало его, и, вместо того чтобы как-то утешить Сюзанну фальшивыми словами скорби о человеке, которого недолюбливал, он принялся ее гладить.

Ему было непривычно ощущать, как она беспомощно вжимается в него, слышать рвущиеся из нее надрывные всхлипывания. Лежать на полу было неловко. Он поднял ее и уложил в кровать. Под тонкой ночной рубашкой у нее ничего не было, и когда он прилег рядом, то почувствовал возбуждение. Господи Иисусе, такого ей ни за что не понять.

Все связанное со смертью вызывало в нем неприятные эмоции. Услыхав однажды слова священника, что смерть — это то, что наполняет жизнь смыслом, он не поверил этому. Смерть забирает смысл существования. Смерть лишает жизнь всякого смысла. Когда ему было десять, его впервые поразила неизбежность собственной смерти и охватили ледяные тиски страха. В течение нескольких месяцев после этого он боялся ложиться спать ночью, пока в конце концов не сказал себе, что с ним этого не случится. Для него законы Вселенной будут изменены. Смерть — просто еще один барьер, который надо сломать, еще одно препятствие, которое нужно преодолеть.

Ему хотелось, чтобы она перестала плакать. Он не желал, чтобы она впускала смерть в их спальню. Он начал гладить ее грудь. Внутри смерти таится жизнь. Внутри смерти…

— Сэм. — Она оттолкнула его руку.

— Не надо, Сьюзи, — шепнул он. — Позволь мне. Увидишь, тебе станет легче. Обещаю.

Она продолжала плакать, а он приподнял ночную рубашку и развел ее бедра.

— Я сделаю так, что все пройдет, — заверял он. — Вот увидишь, все пройдет.

Но не в его силах было сделать так, чтобы все прошло, и, когда он кончил, Сюзанна почувствовала себя еще более одинокой.

В течение последующих двух дней он обращался с ней подчеркнуто нежно, но, проснувшись в день похорон, Сюзанна обнаружила, что его рядом с ней уже нет. В отчаянии она торопливо набрала номер офиса, но ни Митч, ни Янк его не видели. Анджела отсутствовала уже несколько дней, и в ее доме никто не подходил к телефону. В конце концов Сюзанна поняла, что он исчез намеренно и ей придется идти на похороны одной.

Взяв ключи от купленного ими старенького «вольво», она так сильно сжала их, что металлические края врезались в ладонь. Она так нуждалась в Сэме, а он бросил ее одну!

Когда Сюзанна неверными шагами выходила из дома, на автостоянку влетел «кадиллак». Из него выскочил Митч и подошел к ней.

— Садись ко мне, — тихо сказал он. — Я поеду с тобой.

Почувствовав невероятное облегчение, она едва не упала ему на грудь. Он поддержал ее за локоть и помог сесть в машину. Всю дорогу до Атертона она невидящим взором смотрела через ветровое стекло.

— Сэм боится смерти, — безразличным голосом сказала она. — Если бы не боялся, поехал бы со мной.

Митч ничего не ответил.

Надежный, сильный и бесстрастный, он стоял рядом с ней на протяжении всей церемонии. Временами ей казалось, что только его присутствие не дает ей отключиться. Спазмы сотрясали ее тело, но он крепко держал ее за руку. Она не стала плакать. Стоит только начать, и она уже не сможет остановиться.

При каждом взгляде на лоснящийся черный гроб у нее начинали стучать зубы. Она попыталась мысленно поговорить с отцом.

Между нами ничего не кончено, папа. Ничего не кончено. Я люблю тебя. Я по-прежнему люблю тебя.

Но с той стороны могилы до нее не долетело ни слова в утешение.

Рядом с Пейджи сидел Кэл; когда церемония была окончена, вокруг них двоих собралась толпа желающих выразить соболезнования. Но с Сюзанной почти никто не заговорил, даже те люди, с которыми она была знакома не один год. Как будто, сбежав с собственной свадьбы и нарушив правила, она тем самым предала их всех.

Когда они выходили из церкви на территорию кладбища, она услышала, как один из гостей проговорил вполголоса:

— Она не родная дочь. Приемная.

Он произнес последнее слово с таким видом, словно отведал на редкость кислый лимон. Митч тоже услышал его и лишь крепче сжал ее руку.

Церемония погребения была милосердно короткой. Когда Митч повел ее к выходу, к ним приблизился Кэл: