— Меня кто-то толкнул сзади, — затараторила Алекс. — Джебаль, ты же знаешь, что в гареме у меня полно врагов.

Он снова посмотрел на нее:

— Тебе же будет лучше, если скажешь всю правду. Не смей дурачить меня. Не смей лгать мне, Зохара!

У Алекс упало сердце. Он заподозрил ее! Он заподозрил, что она каким-то образом замешана во взрыве в гавани! Или просто у страха глаза велики? «Нет, — думала она. — Они оказались правы. Этот дикарь будет бить меня, он накажет и даже убьет меня за то, что я предала их веру и нарушила их законы…»

— Я не лгу, — сорвалась с ее уст самая настоящая ложь. Джебаль испытующе заглянул ей в глаза. Алекс стоило нечеловеческих усилий ответить на этот взгляд.

— Что ты делаешь здесь в четыре часа утра?

— Да разве я смогла бы спать? Они взорвали «Жемчужину». Это был такой красивый корабль…

— Да, Блэкуэлл уничтожил лучшую добычу, когда-либо попадавшую в руки моему отцу.

Алекс стояла ни жива ни мертва. Воцарилась такая напряженная тишина, что Джебалю наверняка стали слышны удары ее сердца.

— Блэкуэлл?..

— Совершенно верно, — помрачнев, подтвердил Джебаль. — Твой драгоценный земляк и твой друг!

— Он не друг Мне, Джебаль, — еле слышно возразила она. — Мы никогда с ним не встречались…

— Вот как? Тогда с какой стати ты о нем так печешься?

— Потому что мне его жаль, — выдавила Алекс. — И других людей тоже. И мне отвратительны рабство, жестокости, пытки и убийства.

— Это значит, что ты так и не приняла мою веру душой!

— Я старалась.

— Неужели?

Алекс совсем смешалась. Заявиться вот так к Джебалю, да еще в тот момент, когда жизнь Блэкуэлла висит на волоске, было грандиозной ошибкой. Теперь-то она это понимала. Однако идти на попятный уже поздно.

— А что случилось? Как им удалось уничтожить корабль?

— Блэкуэлл с пятью матросами пробрался в гавань и заложил на «Жемчужине» две бомбы. К счастью, их всех схватили.

Алекс затаила дыхание. Схватили всех — значит, Блэкуэлл еще жив… Радость ее была так велика, что она едва не выдала себя. Непослушными губами она спросила:

— И что теперь с ними будет?

— Отец в ярости — и я его понимаю. Наверняка полетят головы. И это сильно испортит тебе настроение, моя жалостливая жена!

— Да, — прошептала она, а Джебаль продолжал:

— Однако часовые заметили в гавани еще одного человека. Бедуина. И ему удалось скрыться.

«О Господи! — пронеслось у Алекс в мозгу. — О Господи!!!»

— Но его поймают. Это лишь вопрос времени, — уверенно закончил Джебаль.

Бенджамину Аллену отрубили голову на рассвете.

Алекс все еще была на ногах, о сне не могло быть и речи. Казнь Аллена была рассчитана на устрашение всех прочих, которым могло прийти в голову дерзкое желание вырваться из рабских цепей в Триполи. Мураду не удалось узнать, какая судьба уготована Ксавье и остальным заговорщикам. Ясно было одно — паша взбешен. Он уже приказал высечь несчастного, явившегося с известием о взрыве на «Жемчужине», и заточить в тюрьму шестерых часовых, охранявших в ту ночь корабль. Перед этим все они побывали на бастонадо.

Их начальника до смерти забили кнутами, а превратившееся в кровавое месиво тело проволокли по городу и бросили в море.

Наступило утро. Алекс изнемогала от усталости, но не могла сомкнуть глаз, не могла ни есть, ни пить. Ей казалось, что она уже умерла. Она могла лишь молиться о спасении Ксавье.

В комнату вошел Мурад: под глазами раба залегли темные круги, лицо было осунувшимся и мрачным.

— Что? Что такое? — кинулась к нему Алекс.

— Паша отослал всех на юг.

— На юг? — остолбенела она. — Ничего не понимаю!

— На рудники. — Мурад как-то странно посмотрел на нее.

— Ну что ты на меня так уставился?! — Она дернула раба за жилетку. — Что это означает? По крайней мере паша не велел их казнить?

— Ты ничего не поняла. Это и означает, что он приговорил их к смерти!

— Да объясни же ты толком! — Алекс встряхнула его что было сил.

— Рудники — это тебе не каменоломня. Если раб попадает туда, ему не жить. Оттуда еще никто не возвращался. Никогда. Это верная смерть, Алекс!

Алекс сдавленно вскрикнула и упала на кровать. Ксавье приговорили к смерти! Нет! Такого не могло случиться! Она отчаянно старалась собраться с мыслями, но ничего не получалось. Она подняла глаза.

— Значит, мы должны освободить его поскорее, Мурад, прежде чем его вышлют из города. А потом мы втроем сбежим.

Рабу стало неловко, но он сказал:

— Это же смешно!

— Мне не до смеха. Мы украдем лодку побольше. Ксавье — моряк, мы вполне можем добраться до Сицилии. Мы должны попытаться!

— Никто и никогда не доберется до Сицилии на такой лодчонке, о которой ты думаешь! И тем более, уже поздно.

— Что?! — ахнула Алекс.

— Их уже выслали за пределы города.

— Нет!!! — вырвалось у нее. Побледнев как смерть, она вскочила — и упала бы, но Мурад подхватил ее.

— Мне жаль, Алекс. Ужасно жаль.

— Где они могут быть сейчас? — истерически спросила она.

— Нет. Я не могу позволить тебе снова выйти из дворца. Джебаль и так тебя подозревает.

Она отпихнула его и выскочила наружу.

— Ты забыла переодеться! — сердито крикнул он вслед. Однако ее уже не было видно. Мураду ничего не оставалось, как, чертыхаясь, помчаться за госпожой.

Оказавшись на базаре, Мурад умудрился стащить у торговки паранджу, чтобы прикрыть Алекс лицо, — она даже не обратила на него внимания. Ничего не замечая вокруг, Алекс мчалась к южным городским воротам. Там вдоль большой дороги уже собралась изрядная толпа: женщины размахивали тряпками, а мужчины и мальчишки — кинжалами и копьями. Горожане свистели и визжали. Полсотни янычар едва сдерживали озверевшую публику. Ими командовали трое конных и несколько пеших начальников.

Невольно застонав, Алекс стала протискиваться сквозь потные тела. Свист, крики и ругань говорили о том, что жестокое представление только началось. Если оно уже не кончилось.

Алекс едва осознавала, что Мурад изо всех сил цепляется за ее локоть, как будто боится то ли упустить ее, то ли того, что она сможет сделать. Раб заговорил с какой-то толстухой, и Алекс услышала, что пленников только что вывели из города. Незнакомка смачно плюнула под ноги и засмеялась:

— Мы вышвырнули американских псов из города, чтобы ноги их больше здесь не было — во славу Аллаха!

Алекс кинулась вперед, к краю толпы — Мурад повис на ней, как клещ. Не обращая внимания на зевак, на янычар, она пустилась бежать. И вот впереди, в клубах пыли, показалась группа людей. Заслонившись рукой от солнца, Алекс побежала еще быстрее.