Отключив рацию, Коготь обхватил лицо ладонями. «Ох, парень, — подумал он. — Ну как же так, дружище, как же так?». Однако в следующее мгновение майор взял себя в руки и тихо сказал вслед удаляющимся немцам: «Вы все ответите за смерть Андрея! Все и сполна!»

Выждав, пока диверсанты отошли на значительное расстояние, Коготь привязал к сапогам болотоступы и подошел к болоту.

Зачерпнув ладонью торфа, Коготь внимательно рассмотрел его. Торф был очень рыхлым и сильно увлажненным. Майор с силой сжал его в кулаке. Вода струйкой потекла по руке, торфяная масса продавилась сквозь пальцы. «Еще то болото, — сделал вывод Коготь, — но человек может здесь пройти. Только с одной поправкой — опытный человек».

Опираясь на шест, майор пошел по болоту и вскоре заметил, что немцы метят путь, привязывая к стволам кустарника матерчатые лоскутки. «Так Майне обеспечивает себе отход на тот случай, если движение по болоту окажется чрезвычайно опасным. Хитер, расчетлив и осторожен, а при этом еще и дерзок и уверен в своих силах», — заключил майор.

Продвинувшись примерно на километр, Коготь стал замечать то тут, то там зарастающие водоемы, поверхность которых была покрыта ярко-зеленой травой. «Это самые опасные участки на болоте. Топь практически непроходима, — снова вспомнил слова Петра Устиновича майор.

Коготь внимательно смотрел себе под ноги и старательно обходил опасные участки. Он шел там, где болото было покрыто сплошной порослью мха, держась ближе к грядам, поросшим невысокими кустами. Несколько раз Коготь форсировал с дедом болота, охотясь на дичь. И эти уроки оказались поистине бесценными.

Через несколько часов пути Коготь вышел на связь и сообщил свои координаты. Затем он, укрываясь за сосной, посмотрел в бинокль.

Немцы шли гуськом на некотором расстоянии друг от друга. Вдруг один из них провалился в трясину, второй бросился ему на помощь и тоже увяз. Майне что-то кричал им, но вскоре головы провалившихся фашистов скрылись под водой.

«Это несколько упрощает задачу, — хладнокровно подумал Коготь, наблюдая в бинокль за происходящим. — В живых осталось тринадцать фрицев. Если дела пойдут так и дальше… — усмехнулся Коготь. — Впрочем, Майне по любому придется мне спасать, слишком много он знает об Абвере», — с иронией подумал майор.

Тем временем Майне, сдержанно жестикулируя, объяснял что-то своим подчиненным. «Видимо, полковник проводит инструктаж по мерам безопасности, принятым по ходьбе по болотам. Недаром у нас говорят: “Не зная брода, не суйся в воду”», — усмехнулся Коготь.

Передохнув, немцы двинулись дальше. «А настроение у фашистов явно упало, — идя за врагами, думал Коготь. — Ни за что ни про что двоих потеряли».

Когда начало темнеть, майор вышел на гряду, поросшую низким кустарником, и решил, что лучшего места для ночлега ему не найти. Немцы были примерно в километре от него. «Скоро они тоже остановятся, чтобы переждать ночь, — рассматривая в бинокль вражеских диверсантов, подумал Коготь, — потому что ночью идти по такому болоту — это самоубийство. Лучше уж сразу застрелиться. Майне на сумасшедшего не похож. Он точно скоро остановит группу. Не думаю, что он захочет потерять еще людей. А если бы бравый полковник знал о гибели еще половины своей группы, возможно, у него поубавилось бы прыти, а настроение стало бы совсем паршивым, под стать этому болоту», — со злорадством подумал Коготь.

Немцы вскоре остановились возле нескольких маленьких сосенок. «Там они и залягут», — решил майор. Он достал из рюкзака рацию, карту и компас. Определив свое местонахождение, Коготь сообщил координаты своим людям. Затем он достал банку тушенки, открыл ее ножом и занялся едой, жадно поглощая жирные куски мяса. Переход по болоту отнял у него много сил. Закончив с трапезой, Коготь попил воды из фляги, потом выбрал сухое место, наломал веток и постелил их себе. Он лег, положив под голову рюкзак, и практически сразу же заснул.

И тут же увидел двух женщин, идущих по болоту. Казалось, для них не существовало преград, они грациозно скользили над топями и мочажинами. Он же лежал на высокой кочке и тяжело дышал. Сердце билось о ребра с такой силой, что, казалось, еще немного, и оно выломает их. Женщины встали над ним. Коготь узнал мать и жену. На них были длинные белые платья, а на головах — венки из полевых цветов. Глаза женщин смотрели на него с любовью и нежностью. Однако постепенно их глаза стали увлажняться, темнеть и вот уже слезы потекли по щекам женщин, падая, словно дождь, на лицо майора. Он хотел что-то сказать, но не смог, будто кто-то невидимый лишил его сил. Постепенно слезы, лившиеся из глаз женщин, покраснели, а затем и вовсе превратились в кровь. Майор чувствовал ее солоноватый привкус у себя во рту. Он вздрогнул и проснулся, протер глаза и сел. Слабая полоска света пробивалась сквозь темное небо. «Ну и сон… Чего только не померещится!» — подумал Коготь.

Начинало светать. Он приложил бинокль к глазам и посмотрел в сторону фашистов. Немецкие диверсанты, стоя возле полковника Майне, что-то обсуждали. Через несколько минут они двинулись в путь. «Что ж, пора и мне выдвигаться. И все же странный сон, — вспомнив ночное сновидение, подумал Коготь. — Обычно мама предупреждает меня об опасности, а куда уж опаснее — здесь, на болоте, опасность подстерегает на каждом шагу, к тому же впереди коварный враг».

Майор вспомнил своего погибшего друга и едва не застонал от ощущения невозвратимости потери. «Если выживу, что я скажу родителям Андрея? Как посмотрю им в глаза?»

Поднявшись, он забросил на плечи рюкзак, повесил на грудь автомат, подхватил с земли шест и пошел за врагом. «Я, словно тень, неотступно преследую фрицев, и никуда им от меня не уйти», — подумал он. Воспоминания о погибшем друге придали сил майору. Он шел, глядя себе под ноги, ступая мягко, без рывков, как учил его дед Петр Устинович.

Коготь обошел травянистый покров, который, как рассказывал дед, очень коварен и опасен. «Ты можешь идти по нему, ничего не подозревая, а затем провалиться в трясину, которую этот травянистый покров скрывает, — учил Петр Устинович, — а если провалишься туда, то все — ты покойник». Именно так погибли два фашистских диверсанта. Поэтому майор был предельно собран и сконцентрирован.

Густые утренние тучи разогнал ветер, и летнее солнце, поднимаясь все выше и выше, набирало жару. К обеду стало нестерпимо жарко. Большая влажность, духота, комары — все это выматывало до предела. Во фляге осталось совсем немного воды, а идти еще, судя по всему, предстояло долго. «Кругом влага, но пить болотную воду, кишащую микробами, крайне опасно, подхватишь диарею и сдохнешь в одиночку посреди этой болотной пустыни от обезвоживания», — размышлял Коготь, периодически останавливаясь и наблюдая за двигавшимися далеко впереди фашистами.

Майор заметил, что один из диверсантов кашляет, иногда его сильно рвало. Этот немец плелся позади основной группы, то и дело падая и вставая. Было видно, что силы его на исходе, и долго он не продержится. «Интересная ситуация. Любопытно, какое решение примет полковник Майне?» — поглядывая в бинокль, подумал Коготь.

Вдруг Майне остановился и посмотрел назад. Майор Коготь присел за низким кустарником, неотрывно глядя в бинокль. К Майне подошел здоровенный фашист. Полковник был едва ли не в два раза ниже его. Бугай склонился и что-то прошептал своему командиру. Майне кивнул, что-то приказал подчиненному и, опираясь на шест, двинулся дальше. Бугай пропустил основную группу, что-то сказал заболевшему и пошел за ним следом.