– Я должен идти, – еще раз сказал конюх.

– Да. – Мать Юнонини расправила плечи. – Я тоже. А вы, мастер Рэп, и ваши… товарищи… должны оставаться здесь и не попадаться никому на глаза. Жалко, что по этой улице ходит столько народу.

– Какая специальность у волшебника Запада? – упрямо спросил Рэп. Неужели вмешательство волшебников было так опасно? Они могли бы даже помочь, как Блестящая Вода помогла ему. Они могли бы развести в разные стороны импов и джотуннов.

– Говорят, погода. Так вы думаете, что Иносолан будет здесь уже завтра? – размышляла мать Юнонини. – Она пойдет прямо к отцу. Я прикажу докторам уменьшить дозу лекарства, чтобы он был в сознании… если он будет жив к тому моменту. И тогда они оба окажутся в опасности.

– Оба?

Она мрачно кивнула.

– Считается, что если поделиться словом, его сила уменьшается. Если это слово поддерживает в нем жизнь, то он может умереть, когда скажет его. А Иносолан будет в опасности, потому что знает его.

Минуту они все раздумывали над этим, и затем Юнонини сказала:

– Если вы настаиваете на том, чтобы остаться в городе, то нужно найти вам более надежное убежище, мастер Рэп.

– Я буду рад, если он поживет здесь, – сказал старик, но при этом он смотрел на Флибэга с антипатией, которая явно была взаимной.

– У вас нет даже замка на двери! Но где еще мы можем спрятать его в таком небольшом месте, как Краснегар? Да еще две тысячи легионеров вот-вот появятся здесь!

Хононин поднялся на ноги.

– Я не могу подсказать другого места.

– Однажды мне рассказывали о таком месте, куда никто никогда не заходит, – сказал Рэп. – Вот если бы вы могли отвести меня туда!

Пламя свечи колебалось и вздрагивало в ночи, бросая неверный свет на лицо умирающего короля. Он выглядел изнуренным, желтоватое лицо напоминало череп, волосы и борода совсем поседели. Даже во сне Холиндарн беспокойно метался под одеялом. Занавески балдахина были задернуты, оставляя небольшую щель у подушки. При короле дежурила сиделка, терпеливо ожидающая утра, когда закончится ее смена. Со своего места она не видела дверь в комнату, и входящий тоже не мог видеть ни ее, ни больного – если, конечно, он не обладал ясновидением.

Мать Юнонини подошла, чтобы поговорить с ней и посмотреть на умирающего, ее лампа отбрасывала пляшущие тени на стены комнаты. Служительница была идеальным помощником для тех, кто решил незаконно проникнуть во дворец, так как она могла проходить всюду, подчиняясь только Богам. Двое юношей и собака вошли вслед за ней и беззвучно проскользнули мимо кровати.

Языки огня в камине лизали куски торфа, и вся комната был наполнена едким запахом. Занавески на одном из окон колыхались от ветра, проникающего в приоткрытое окно. Усыпленный лекарствами, король стонал в забытьи.

Рэп тихо положил узел на пол и послал запрещающий сигнал Флибэгу, который рвался исследовать незнакомое место. Маленький Цыпленок тоже нес узел. Он продолжал держать его, хмуро глядя на пляшущие тени.

Из-за кровати послышался шорох пергамента, и низкий голос матери Юнонини произнес:

– Я проведу специальную службу. Это займет примерно час.

Для служительницы Добра она оказалась уж слишком умелой вруньей. Отпущенная сиделка поднялась и вышла, видимо довольная, что ей не придется целый час слушать молитвы.

Рэп не чувствовал никаких признаков того, что их присутствие обнаружили. Даже в большом зале этажом ниже было пусто. Обитатели замка мирно спали, не зная, что двое чужаков незаконно проникли в королевскую опочивальню. Не знали они и о том, что завтра утром в город войдет армия Империи.

Успокоившись, Рэп направил ясновидение вверх, и сразу же его охватило сильное желание оставить попытки. Инос говорила ему о заклятье, защищающем тайны древнего волшебника. Пот заливал лицо, сердце бешено колотилось, но он заставил себя смотреть. Там, в стене, была еще одна лестница, это он увидел, несмотря на слабость во всем теле и колики в животе, лестница, идущая… в никуда! Плоский деревянный потолок обозначал границу видения.

И тогда Рэп расслабился, зная, что усилия бесполезны. Он испытал такое же ощущение слепоты, когда входил в замок полчаса назад. Впервые же он почувствовал это в Праздник зимы, когда они с Андором покидали город, хотя в то время его ясновидение было вообще гораздо слабее. Теперь же он мог ощутить любое движение в замке, даже некую запретную возню в спальне девушек, которое бы очень разгневало экономку Аганими, знай она об этом. Но этот взор не выходил за стены замка. Иниссо оградил свое жилище магическим барьером, отрезав его от всего мира. И главное его убежище, в существовании которого Рэп начинал почему-то сомневаться, было вне этого щита. Затем свет и тени задвигались снова, и мать Юнонини вышла, переваливаясь, из-за кровати, и направилась к высокому туалетному столику, расположенному напротив входной двери. Рэп присоединился к ней, и вдруг оба они остановились в нерешительности.

– Это заклятье, – тихо пояснил Рэп.

Двигать мебель в комнате, где лежит умирающий король, казалось святотатством. У Рэпа было чувство, что они делают что-то нехорошее. Да и что там может быть?

Юнонини смущенно кивнула.

– Давайте вы сами!

– Маленький Цыпленок!

Гоблин яростно замотал головой, его расширившиеся от страха глаза странно блестели в свете фонаря.

– Боишься? – насмешливо спросил Рэп, хотя его самого колотила дрожь.

Это подействовало, и они вместе отодвинули от стены тяжелый столик. Как только Рэп увидел дверь, странное нежелание отпустило его. Он опять схватил свой узел, а Юнонини вытащила кольцо с ключами и начала пробовать их один за другим. Их звон прозвучал в тишине, словно звон шпаг. Когда же она толкнула дверь и та заскрипела, то показалось, что этот звук может разбудить весь город.

Священница подняла свой фонарь, изучая лицо Рэпа.

– Ну что?

Он опять направил взгляд вниз, на дворец. Две собаки похрапывали перед камином. Они подняли головы, когда уходящая сиделка прошла мимо них, затем опять уснули.

– Все спокойно.

Мать Юнонини кивнула и направилась к узким ступеням, ее фонарь освещал затянутые паутиной стены и пыльные ступени, уходящие вверх. Рэп был настолько ослеплен пустотой, ожидающей его наверху, что сил его хватало единственно на то, чтобы удерживать Флибэга, готового запрыгать по ступеням впереди всех. Он чувствовал себя как рыба, выброшенная на сушу. Все ближе и ближе надвигалась зловещая пустота. Он так привык уже видеть мир своим сверхъестественным чутьем, что слепота пугала его. Его чувства вступили в противоречие.

Но вот его голова пробилась на поверхность. Верхняя комната завершалась конусовидным сводом, и, разумеется, в ней не было двери, которая вела бы на верхний этаж, но в остальном она казалась точно такой же, как и другие комнаты башни. Торфа в камине не было. Дверь шкафа была закрыта, но Рэп мог чувствовать, что там находится.