По тротуару, не попадая ногой на педаль, катили мотоциклы ещё два малолетних погромщика. Рыжий придурок подобрал свой топор и, прихрамывая, ковылял навстречу «фиату». Упавшему мотоциклисту никто не собирался помогать. Один из его товарищей остановился совсем рядом и пил из горлышка вино, не обращая никакого внимания на жалобные крики пострадавшего. Тот ворочался под двухсоткилограммовым байком, хрипя от натуги, и никак не мог вылезти.

Гризли закричал, потом зарычал.

Он швырнул помятую машину прямо на ухмыляющуюся рожу. Правые колёса подскочили, проехались по мягкому. Рыжий парень подобрал топор и прыгнул вперёд, целя Гризли сквозь стекло прямо в лицо. Воняло горелой резиной и слегка «подпалённым» сцеплением.

От удара о капот нападавший отлетел метров на пять, а Леонид прокусил губу и разбил лоб о стекло. Он уже увидел путь к спасению — на противоположном тротуаре оставалось достаточно места, чтобы пропихнуть маленький «фиат».

Гризли кричал.

Следующим ударом он лоб в лоб встретил мотоциклиста. Капот «фиата» вздыбился, отлетели боковые кронштейны, сразу стало плохо видно. Однако своей цели физик достиг, даже перевыполнил план. Завалились набок сразу два юных мотогонщика, а третий застрял между ними и начал сдавать назад, поливая воздух отборной матерщиной. Он ругался таким тонким, ломким голоском, что Гризли на секунду стало смешно.

В следующую секунду ему смеяться расхотелось, потому что в салоне разбилось заднее стекло, и, распространяя тошнотворную вонь, в дыру просунулась бритая голова с чёрными полосами на щеках. Вслед за головой влезли руки, как две гибкие длинные змеи, с раскровавленными головами. Гризли уже догадался, что к нему пожаловал тот обормот, что колдовал у костра. Вероятно, именно он распял и поджарил на кресте животных…

Леонид врубил задний ход, попутно сбив встающего рыжеволосого. Ноги бритого безумца затащило под заднее колесо, он вопил, но продолжал держаться. Гризли снова крутанул руль, прижимаясь правым бортом к боку, перевёрнутого автобуса.

Бритый заорал, попав задницей между двух стальных жерновов, его вырвало из салона, крутануло в воздухе. Гризли не смотрел, он сосредоточил внимание на мотоциклистах. Двое уже встали, кое-как справились со своими машинами, когда он произвёл повторный таран.

Отскочил назад и врезал третий раз, по лежачим, моля небеса, чтобы не прокололись колёса. Затем с визгом вывернул машину и направил на тротуар. Шершавой стеной дома снесло зеркальце и ручку, потом в дверцу ударил кирпич. «Фиат» соскочил с тротуара, Гризли зажмурился, внутренне ликуя. Он прорвался, прорвался!

Но сразу же вслед за ним в щель проехал мотоцикл. Физик наступил на педаль. Он никак не мог вспомнить название улицы, по которой теперь приходилось описывать «восьмёрки». В хаотичном беспорядке на проезжей части валялись чемоданы, тюки, велосипеды, телевизоры, дальше обнаружился грузовик, из кузова которого всё это добро выбросили. Из кабины грузовика свесился труп старушки в очках. Учитель крутил руль до боли в локтях, чуть ли не до пояса высунувшись в боковое окно, поскольку помятый капот окончательно встал дыбом.

— Сволочь, ах ты гад!

Мотоциклист не отставал, рычал всё ближе, но так же, как и «фиат», путался в раскиданных вещах. На относительно ровном участке, оставив позади сразу два жирно горящих автобуса, Леонид осмелился оглянуться. Его преследовали двое, но второй сильно отстал. А первый был уже совсем рядом — разинутая пасть, вздувшиеся жилы на шее, торчащие худые локти под рваным свитером. Впереди маячил перекрёсток с брошенным бронетранспортёром, а за ним — мост.

«На мосту не уйду, слишком чисто,» — подумал Гризли, собрался в комок и нажал на педаль тормоза.

Толчка сзади он не почувствовал, зато как следует, ощутил серию ударов сверху, по кузову. Вначале со всего маху туда грохнулся мотоциклист, затем его догнал мотоцикл, потом оба пролетели вперёд и приземлились на асфальт Мотоциклист уже не поднялся. Учитель обернулся. Второй преследователь исчез.

Леонид с трудом выбрался из машины, опёрся о дверь. Вокруг, перед въездом на мост, простиралась пустая площадь. Противный сырой ветер гонял бумагу. Где-то непрерывно стучало и скреблось железо. В осколках разбитых окон отражались угли догорающего газетного киоска. Два брошенных бронетранспортёра уныло охраняли памятник императору. У постамента вороны бродили возле трупов солдат. Накрапывал мерзкий дождь.

«Не надо никуда проваливаться — преисподняя уже здесь…»

До цели оставалось совсем немного — пересечь мост и метров шестьсот направо, по набережной. Ноги дрожали, перед глазами всё расплывалось. «Фиат» представлял собой жалкое зрелище, точно его провернули в мясорубке. Гризли вспомнил, что в бардачке видел пачку сигарет. Он не смог правильно её открыть, разорвал пополам, первой же затяжкой высосал треть сигареты. Физик не курил со школьных лет, но его даже не «повело».

Стараясь не испачкаться в крови, он достал из покорёженного багажника пилу, плоскогубцы и ликвидировал остатки капота. Машина стала окончательно спортивной.

— Я убил несколько детей, — признался Гризли бронзовому императору. Тот выслушал, слегка наклонив голову, положив руку в тяжёлой перчатке на эфес сабли.

— Вначале я думал, что мне просто повезло остаться в живых, — сказал Гризли. — Но тут всё несколько усложнилось. Я теперь верю, что выживу, иначе просто нельзя… Мне нужен Железный друг и Верный конь. Я не умею молиться. Может, ты мне поможешь?.. Проблема в ином. Я убил детей, чтобы спасти собственного ребёнка. Вот в чём проблема… Я что-то делаю неверно.

Хорошо тому живётся,

У кого ног больше нет.

Он нигде не спотыкнётся,

Потому что — ползает…

Народная частушка

Он отшвырнул окурок и в последний раз оглянулся на своего недавнего преследователя, придавленного мотоциклом. У мальчишки, скорее всего, был сломан позвоночник, но он не умер. Он полз, подтягиваясь на локтях, и ухмылялся странно широким ртом. Если его не добить, ублюдок может выздороветь…

Гризли покачал головой и вернулся в машину.

Он остановился под серенькой вывеской «Главное управление внутренних дел». То, что надо. Леонид не хотел думать, что он будет делать, если Железного друга здесь не окажется. Он подъехал вплотную к одному из боковых подъездов. Стальная, забранная вагонкой дверь, никакого барства и лишних побрякушек. Рядом — бронетранспортёр с выгоревшим нутром, из заднего люка торчали ноги в сапогах. На дуле водяной пушки переступали лапами три жирных ворона. Стекло на дверном окошечке было разбито в двух местах, но сама дверь сидела крепко.

Надо выдохнуть и зайти внутрь…

Гризли посмотрел направо и налево. Справа двое мальчишек перебежали улицу и скрылись в подворотне. Далеко слева показался военный грузовик с затемнёнными стёклами, упёрся в баррикаду из двух поваленных набок трамваев и начал сдавать назад. Стая бродячих собак под предводительством стаффордширского терьера обнюхивала перевёрнутые помойные баки. Где-то зазвенело стекло, раздались беспорядочные выстрелы, и снова всё стихло. Учителю показалось, что кто-то пробирается внизу, под асфальтом. Из ближайшего люка раздавалось негромкое звяканье, приглушённый кашель. Впрочем, звук мог далеко распространяться по металлу. Похоже, жители осваивали водопроводные трубы…