«Я приехала сюда, рассчитывая, что жить тут будет проще, легче и спокойнее, – подумала Мэл. – Что будет меньше проблем и уж точно ничего не придется бояться. Я думала, что буду ощущать себя в большей безопасности, не предполагая, что мне, наоборот, придется стать еще сильнее. И храбрее».

Она улыбнулась Джеку.

– В Лос-Анджелес мы в таких случаях отправляем бригаду парамедиков. Ты видел когда-нибудь парамедиков? А я сейчас живу в маленьком городке, в котором, как ты меня уверял, жизнь простая и незамысловатая. Ты натуральный лжец, вот кто ты!

– Я же говорил, что у нас тоже есть свои проблемы. Мэл, послушай меня…

– Иногда эти края могут быть действительно суровыми. Я просто буду делать свою работу, насколько это в моих силах.

Он поднялся на крыльцо, поднял ей пальцем подбородок и посмотрел прямо в глаза:

– Мелинда, ты становишься абсолютно неуправляемой.

– Неужели? – парировала она, улыбаясь. – Вся в тебя.

Мэл не стала говорить Доку, куда уезжает, просто сообщив, что есть пара человек, которых ей хотелось бы проведать. Он попросил ее, раз уж она все равно собирается в поездку, заехать к Фрэнни Батлер и проверить, как у нее дела. Это была пожилая женщина, которая жила одна и страдала от высокого кровяного давления.

– Убедись, что у нее достаточно лекарств и, самое главное, что она их принимает, – попросил он. Сказав это, Док достал из кармана антацид.

– Это нормально, что у вас такая сильная изжога? – спросила Мэл.

– У всех, кто дожил до моего возраста, такая изжога, – отмахнулся он от нее.

Первым делом Мэл проверила давление у Фрэнни, хотя это потребовало определенного времени. В маленьких городках вроде этого вызов на дом всегда сопровождался чаепитием с печеньем и разговорами. Это было столь же социально важное мероприятие, как и медицинская помощь. Затем Мэл отправилась на ранчо Андерсонов. Когда она подъехала, Бак вышел из сарая с лопатой в руке, его глаза округлились от удивления, стоило ему только увидеть «Хаммер».

– Ух ты! – воскликнул он. – И давно уже у тебя эта штуковина?

– Всего лишь неделю, – улыбнулась Мэл. – Он гораздо лучше справляется с проселочными дорогами, чем мой маленький импортный кусок дерьма, как его называет Док.

– Не возражаешь, если я посмотрю? – спросил Бак, заглядывая внутрь салона.

– Не вопрос. Я хочу проверить, как там Хлоя. Лилли внутри?

– Ага. На кухне. Заходи, дверь открыта. – Он тут же сунул голову в окно двери со стороны водителя, изучая внутреннее устройство автомобиля.

Мэл обошла дом по кругу. Через кухонное окно она могла видеть профиль Лилли, сидящей за кухонным столом. Входная дверь была не заперта, закрытой оказалась только сетчатая, противомоскитная дверь. Пару раз быстро постучав, она крикнула:

– Привет, Лилли! – А затем зашла внутрь. И тут же застыла как вкопанная.

Лилли, замешкавшись, попыталась натянуть детское одеяльце на свою обнаженную грудь. Она кормила Хлою грудью!

Мэл застыла на месте.

– Лилли? – смущенно произнесла она.

На глаза женщины навернулись слезы.

– Мэл, – прошептала она.

Малышка сразу же принялась хныкать, и Лилли попыталась ее утешить, но Хлоя не успела вдоволь насосаться молока. Щеки Лилли мгновенно покраснели и увлажнились от слез; руки, которыми она удерживала ребенка, пытаясь одновременно застегнуть рубашку, мелко задрожали.

– Как такое возможно? – чувствуя себя совершенно сбитой с толку, спросила Мэл. Младший ребенок Лилли уже вырос – у нее не могло быть грудного молока. Но потом ее осенило, и она поняла, что произошло.

«Боже мой! Хлоя – это ребенок Лилли!»

Мэл медленно подошла к кухонному столу и придвинула стул поближе, собираясь присесть, поскольку ее колени задрожали от волнения.

– Кто из членов твоей семьи об этом знает?

Лилли покачала головой, не открывая глаз.

– Только я и Бак, – наконец выдавила она. – Я тогда была не в себе.

Мэл озадаченно покачала головой.

– Лилли. Что, черт возьми, случилось?

– Я думала, они придут за ней – власти округа. И что кто-то сразу захочет ее удочерить. Какая-нибудь милая молодая пара, у которой не получается родить ребенка. Тогда у нее были бы молодые родители, а я… – Она жалобно покачала головой. – Я представить не могла, что смогу сделать это снова, – сказала Лилли, вновь разразившись рыданиями.

Мэл встала со стула и подошла к ней, взяв на руки беспокойную малышку, чтобы попытаться ее утешить. Лилли уронила голову на стол, заливаясь слезами.

– Мне так стыдно! – воскликнула она. И снова посмотрела на Мэл. – Я вырастила шестерых детей. Воспитывала детей тридцать лет, и у нас родилось семь внуков. Я не предполагала, что рожу еще одного. В таком-то возрасте!

– Неужели ты не могла с кем-нибудь поговорить об этом? – спросила Мэл.

Она покачала головой.

– Мэл, – всхлипнула она, – люди в глубинке… Жители маленьких городков знают, что стоит об этом заговорить, как… Нет, – продолжила она, качая головой, – я готова была сквозь землю провалиться, когда поняла, что беременна, а ведь мне уже сорок восемь лет. Я плохо себя чувствовала и была слегка не в себе.

– Ты не задумывалась о прерывании беременности?

– Пыталась, но не смогла. Я просто не смогла. Не имею ничего против, но сама бы так не смогла.

– А как насчет того, чтобы попытаться найти ей приемных родителей? – не отступала Мэл.

– Никто в этой семье, да и в этом городе, если уж на то пошло, никогда бы этого не понял. Они бы все смотрели на меня так, будто я ее убила. Даже мои подруги – это хорошие женщины моего возраста, которые отлично понимают, что я чувствую, – никогда не смирились бы с тем, что я не хочу растить еще одного ребенка, свою собственную дочь. Я не знала, что мне еще делать.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросила Мэл.

– Я не знаю, – запричитала Лилли. – Я просто не знаю.

– Что, если они сейчас объявятся – социальные службы, я имею в виду? Лилли, ты сможешь от нее отказаться?

Она покачала головой.

– Я не знаю. Не думаю, что смогу. О боже, как бы мне хотелось вернуть все назад!

– Лилли, как ты скрывала свою беременность? Как ты смогла родить втайне от всех?

– Никто не обратил внимания – я ведь от природы полная. Бак мне помог. Бедняга Бак, он не догадывался почти до самого конца – от него я тоже все скрывала. Может, мы сможем ее теперь удочерить?