— Я к хозяину, — соскочил со стула князь. — Договариваться.

— А мы за мамой, — Касатик, который был меньше всех ростом, а это, как он догадался, важно, если хочешь участвовать в спасении наказанной Гаюрдом принцессы, протянул руку девочке, слезшей с колен Лозы. — Встретимся на чердаке.

Бахриман тоже поднялся.

— Я иду первым. Сначала нужно оглядеться.

— Как я их всех ненавижу! — Стефания сидела на своей кровати и сжимала виски пальцами.

Постель промялась под тяжестью мужчины. Это Захер забрался на кровать, чтобы встать на колени за спиной женщины и размять ее напряженные плечи. Обычно ее отпускало. Накопившаяся ненависть уходила.

Без Стеф бахриман уже не мог дышать. Полная зависимость от ее желаний. Даже от вскользь брошенного взгляда, когда сердце обмирает от надежды — позволит целовать или опять прогонит?

Но нет, все впустую. Стефания давно к себе никого не подпускала. Ни его, ни недовольного Рейвена, который совсем недавно вновь побывал в Лабиринтах. И чего там выискивают?

Здесь, в Эрии, она уже полгода как играла новую роль — целомудренной и чистой помыслами невесты наследника короля. Если бы в памяти не оживали сцены близости, то Захер сам бы уже поверил в непорочную деву.

«Бахриман никогда не отдаст свою женщину другому», — билась в голове мысль, которую когда-то внушил дед. Отец погиб, напоровшись на ловушку, расставленную воинами Союза. Только за это следовало уничтожить короля Эдуарда, а тут Стеф выбрала его сына.

«Я должен убить!» — Захер почти свыкся с захватившей его идеей, только пока не мог определиться, кого он убьет: Эдуарда, Стефанию, Генриха или самого себя. Все надоело.

— Что на этот раз? — лениво спросил он, боясь показать, что даже простое прикосновение к ее коже возбуждает.

— Сначала ответь, ты выполнил то, что я приказала?

— Конечно.

— Промашки не будет? Солнце начала задавать слишком много вопросов. Что ни день, то капризы. Тоже мне, принцесса. Хорошо у девчонки ума хватает за мной по пятам не таскаться. Хотя, чего тебе рассказывать? Сам все видишь.

— Нет, милая Стеф, тебе нечего опасаться. Я сделал гораздо больше, чем ты попросила. В день свадьбы ты не останешься без защиты.

— Совсем нечего бояться? Ты уверен? Недавно я тоже так думала, тогда как сегодня…

— Ты про тот забавный случай, когда твои ароматные розы положили на лопатки одну из девиц?

— Это не какая-нибудь «одна из девиц». Я чувствовала, чувствовала, что она выжила! И не поверила своим глазам… — Стефания раздраженно смахнула с себя чужие руки. Захер обиженно поджал губы и опустился на кровать, продолжая скользить взглядом по фигуре обожаемой женщины. — И знаешь, что самое страшное? Она изменила цвет глаз и волос. А это значит, она пришла за мной!

— Не за тобой, а за Ветром.

— Но откуда, откуда Луна могла узнать, что Ветер и есть наследник?

— Ваши портреты. Они развешаны по всему городу.

— Ведь предупреждала Генриха, что это плохая затея! — Стефания поднялась и в раздражении принялась мерить шагами комнату. — Тебе не кажется, что и здесь вмешался Эдуард? Прямо вижу, как он отдает распоряжение: «А ну-ка! Проверим нашу красавицу! Вдруг кто-нибудь опознает и придет доложить?». Ну, ничего, он добьется, что я ему руки укорочу. Ублюдок, — она остановилась перед окном, за которым на ветру бились хвостатые эмблемы родовитых семейств. — Хорошо, что увалень Дак лентяй. Чует, что стоит поднять задницу, как путь в столицу станет последним.

Змей с серебристо-голубыми лентами резко нырнул вниз.

— Еще эта девка под ногами путается, где-то выдрала себе жениха. Вот скажи, почему так: их бьют, а они не бегут? Смерти не боятся?

— Успокойся, Стеф. Что одна девчонка может сделать против тебя? Разве Генрих обратил на нее внимание?

— Пока в нем живет Воин, он и не вспомнит.

— А почему ты тогда беспокоишься?

— Я до сих пор не знаю, где остальные двое…

— Ты о Змее и Лилии? Уж не их ли разыскивал в Лабиринтах Рейвен? Да? Я угадал? Но даже если они появятся в столице, им не достать тебя. Как ты не раз говорила, их должно быть четверо. А Лоза мертв. Видела бы ты сколько там было крови… Его крови…

— Вы меня уверяли, что и девка покойница, однако она, вон — жива и здорова. И явилась во дворец. Где вы с Рейвеном только болтались, когда должны были следить за псами?

— Зачем нам свои зады подставлять? Я-то в любом случае убежал бы, а вот твой любимый колдун навряд ли. Собаки, почуяв запах крови, могли расправиться и с ним.

— Ты представляешь, что было бы, если бы Луна добралась до Эдуарда?

— Но ты же у нас умная. Не зря придумала фокус с розами, которые безошибочно вырубят мага. И перестань грызть ногти. Не так все страшно. Всего лишь ее слово против твоего.

— Король и так сомневается во мне. Сегодняшняя проверка это наглядно показала. Я хожу по волоску. А тут Луна. Ты выяснил, где она остановилась?

— Когда бы я мог?

— Так иди сейчас.

— Успеется. До свадьбы еще неделя. Лучше расскажи, что за проверку устроил тебе Эдуард?

— Как же я тебя сейчас ненавижу! Никогда не сделаешь так, как я прошу!

— Разве? Дай руку.

— Зачем?

— Я помогу тебе успокоиться.

Стефания нехотя протянула руку. Если бы не сжигающая ее ненависть ко всему миру, она прогнала бы надоедливого бахримана прочь, а так… Его поцелуи действительно успокаивали.

— Они принесли во дворец чашу с Огнем истинной любви, — надув губы, произнесла Стефания. — Глупцы. Когда я зачерпнула горсть, пламя взметнулось ввысь и стало такого цвета, что у них рты пооткрывались. Алый — цвет истинной страсти.

— А Генрих?

— Ты же знаешь, что сейчас он Воин, который до безумия любит меня. Его яркое пламя тому подтверждение. У других оно едва тлело или оставалось холодно-синим. Среди всех пар единицы были влюблены друг в друга. У остальных лишь расчет. Несчастные людишки.

Бахриман фыркнул. Его мягкие губы оставляли на коже влажный след. Когда от кончиков пальцев Захер добрался до ямочки на плече, Стефания оттолкнула его.

— Все, довольно! Я успокоилась.

— Стеф, а что если Лоза все-таки жив, и через неделю они все четверо заявятся в храм? Что ты будешь делать? Ведь твои псы так и не вернулись, — Захер нарочно злил ее. Пока его магия укрощала раздражение, Стефания позволяла находиться рядом.

— Тогда минуты моей свободы сочтены, — она выдернула из волос заколку, и те тяжелым водопадом упали на спину. — Воин очнется, и я вновь окажусь в каком-нибудь подземелье с камнями во рту.