— Тилля, не надо…

— Ты не понимаешь. Ветра увели, когда нас не было. А потом возле нашего дома появились псы. И убили Лозу. Да, мне больно, что Ветер женится на другой, но я боюсь, как бы эта другая не оказалась убийцей, натравившей на нас собак. А вдруг она и есть Зло?

— Ты говорила, что Зло находилось все время рядом, а значит…

— Да, Лоза тоже так думал. Он был уверен, что Зло жило в монастыре, и очень давно.

— Тебе невеста Генриха кого-нибудь из монастырских напоминает?

— Нет, — царевна покачала головой. — Я никогда не видела ее прежде. Я бы запомнила. Слишком красивая.

— Кх-м! — сзади кашлянул управляющей, заставив царевну и князя вздрогнуть. Он был одет наспех. Сзади жался встревоженный лакей. — Вам что-то нужно? Я могу помочь?

— Нет, нет! — князь поторопился успокоить. — Мы уже уходим. Хотели еще раз насладиться красотой невесты наследника.

День шествия женихов и невест выдался волнительным.

Луна долго выбирала между теми нарядами, что ей сшили в имении князя.

— Голубой или розовый? А может, белый? А что, если красный? — она застыла у кровати, на которой специально нанятые служанки разложили два из четырех нарядов. Туфли, подобранные в цвет, выстроились по линеечке у шкафа, на спинках всех кресел висели такие предметы женского гардероба, о которых в монастыре пришлось забыть.

Девушки из гостиничной прислуги терпеливо ждали и старались быть незаметными. Как ни пытались они скрыть свои мысли, но по их лицам легко читалось, что «барышня мается дурью». Вот если бы им предложили хотя бы одно из той дюжины платьев, они были бы безмерно счастливы.

— Какое все же выбрать? — спросила себя Луна в десятый раз. Она поднесла руку ко рту и в задумчивости постучала пальцем по губам. В волнении царевна совсем не чувствовала холода, хотя ее кожа сделалась гусиной. Теплый халат валялся на полу, а из-под тончайшей нижней рубашки просвечивало кружево таких же никчемных в деле обогрева хозяйки панталон.

— Какое выбрать платье, дорогая? — донеслось от двери. — Смотря какую цель ты преследуешь.

Луна взвизгнула и, чтобы прикрыться, сдернула с кресла первую попавшуюся вещь, но тут же швырнула ее назад, поскольку ей под руку попались еще одни панталоны, на этот раз с шелковыми лентами. Схватив накидку из бархата, подбитого наилегчайшим мехом зверька, водящегося лишь в лесах Лунного царства, Тилля грозно посмотрела на князя Вышегородского, посмевшего зайти в ее покои без предупреждения.

— А сколько еще можно ждать? — в ответ на молчаливый упрек он развел руки, демонстрируя свою готовность к выходу. — Раз не можешь справиться сама, пришлось идти на помощь.

— Что значит, какую я преследую цель? — нервозность царевны зашкаливала, она смахнула со лба испарину. Нечесаная, полураздетая, а до выхода осталось всего ничего. Опоздают и плестись им в хвосте шествия вместе с горожанами, которых допустили к празднику женихов и невест.

«Какой удар по княжескому самолюбию!»

— Если хочешь выглядеть как хорошенькая дурочка — надень розовое, если надеешься попасться на глаза принцу Генриху, то выбери вот это — ярко-красное, но помни, что тогда ты привлечешь не только его внимание.

— А если я хочу составить тебе достойную пару?

Костюшка молча указал на голубой кант, что подчеркивал строгость и изысканность его одеяния.

Стелле оставалось лишь кивнуть. Она досадовала на себя по двум причинам: первая — не догадалась спросить, как будет одет «жених», втянутый ею в весьма опасную затею и тратящий на нее баснословные деньги, и вторая — как же легко Барчук разгадал ее мысли!

Не прошло и двух часов, как царевна была готова.

Шествие начиналось на дворцовой площади, оцепленной по случаю участия наследника Эрии чуть ли не в три ряда. Через несколько проходов, устроенных во избежание толчеи, пропускались только те, кто имел на руках пригласительный билет — украшенную золотыми вензелями карточку с именами жениха и невесты. Остальные могли наслаждаться зрелищем со стороны или из окон окружающих площадь зданий, откуда высовывалось сразу по нескольку человек. Смельчаки забирались даже на крыши, грозясь сорваться с них к ногам возбужденной толпы.

Слышались радостные крики и смех, прорывающийся сквозь грохот королевского оркестра, который смолкал лишь затем, чтобы народ расслышал имена очередных счастливчиков. Устроители расставляли пары в зависимости от положения жениха в обществе.

Арка из бесконечного числа белых роз брала начало от центра площади и уходила в сторону дворца, стоящего на возвышении. В небе вились воздушные змеи, длинные хвосты которых составляли цвета родов, принимающих участие в шествии.

— Смотри, вон наш! — Костюшка глазами показал на реющего в вышине змея, похожего издалека на рыцарский щит. Серебристо-голубые ленты то сплетались, то вновь разлетались. Выше всех парил огромный змей-дракон эрийского королевского рода — его черно-красные ленты на фоне бледного неба смотрелись агрессивно.

Князь Вышегородский, миновав пост, где у него даже не потребовали приглашение, на глаз определив принадлежность к высокому роду, вел свою суженую к колонне из нарядных дев и потеющих от волнения женихов.

А у Тилли пересох рот. Она и не дышала вовсе, лишь сердце стучало оглушающе громко. Так громко, что невозможно было расслышать мелодию, выводимую струнными инструментами. Только литавры готовы были поспорить с грохотом ее сердца, но и те явно проигрывали.

Чего она ждала от встречи с Ветром, который если и помнил ее, то тринадцатилетним нескладным подростком? Луна сама не знала и страшно боялась, что ее постигнет жестокое разочарование.

А надежда жила. И казалось, что Ветер непременно узнает свою повзрослевшую союзницу. Луна будто наяву видела, как оживают его глаза, как он порывисто бросается к ней навстречу. И кружит, кружит. А она смеется и смеется…

«Глупая! О чем мечтаю? У него ведь невеста!»

Нет, ей не вынести, если Ветер отведет глаза. А худшее из наказаний, если равнодушно отвернется. Небеса, как же она боялась упереться взглядом в его спину и понять, что ничего для него не значит!

И как утешение, на которое можно списать равнодушие чужого жениха, в голове звучало: «Ах, да… Он вроде потерял память…»

Костюшка похлопал по руке, покоящейся на сгибе его локтя, и подмигнул Тилле.

Она, порывисто вздохнув, подняла благодарный взгляд.

«Он милый. Какой же он милый! Даже жаль, что просто друг».

Да, жаль, но ее сердце занято другим.

К месту начала шествия две пары подошли одновременно.

Стелла сбилась с шага, и, если бы не князь Константин, наверное, осела бы от волнения на мостовую. По соседнему проходу им навстречу шел Ветер.