Мэтти озадаченно наморщила лоб.

– О чем ты говоришь? – спросила она. – С каких это пор ты отдаешься мужчине на первом свидании?

– С тех пор, как познакомилась с Клеем, – ответила Эллин. – А также с прошлой пятницы, когда мне так захотелось переспать с Майком, что я успела оголиться, прежде чем ты и остальные гости спустились в вестибюль.

Мэтти моргнула.

– Но ведь вы оба этого хотели? Я имею в виду: ты не заставила его силой?

– Нет, конечно.

– Так чего же ты переживаешь?

– Потому что он с тех пор ни разу мне не позвонил! – выкрикнула Эллин. – Он получил то, за чем пришел, и с той поры у него не возникало подобного желания. А может быть, он спит с кем-то еще. С кем-нибудь, кто не преподносит ему себя на тарелочке, с женщиной, которая способна заставить себя уважать.

– Подумать только, какое самоуничижение! – заметила Мэтти.

Эллин сердито посмотрела на нее.

Мэтти пожала плечами.

– Продолжай, – сказала она. – Облегчи душу.

Эллин зажмурилась, потом повернулась к окну и выглянула в сумерки.

– Меня едва не изнасиловали, – произнесла она после недолгого молчания.

– О ком идет речь – о Клее или о Майке? – осведомилась Мэтти.

– Я не шучу! – взорвалась Эллин. – Случись с тобой такое, ты бы запела по-другому.

– Извини, – сказала Мэтти. – Я не хотела тебя обидеть. Но я действительно не понимаю, что тебя терзает – то, как с тобой обошелся Клей, или то, что Майк не звонит тебе?

– Или то, что я почти решила бросить работу? – подхватила Эллин. – Или то, что какой-то осел разбил сегодня мою машину? То, что я сорвала крупную сделку? А может быть, то, что я была готова пригласить Фостера Маккензи, чтобы переспать с ним? Или то, что у меня заболел отец и я вне себя от страха, что он умрет, так и не сказав мне ни слова? Сегодня со мной много чего случилось – выбирай на вкус.

Мэтти вздохнула.

– И какую же из этих неурядиц ты собираешься уладить первым делом? – спросила она.

– Я же сказала – выбирай на вкус, – ответила Эллин.

Мэтти кивнула и, откинувшись в кресле, подтянула колени к груди.

– Что с дядей Фрэнком? Что-нибудь серьезное?

Эллин покачала головой:

– Мама говорит – нет. Всего лишь грипп, но когда-нибудь он заболеет по-настоящему, и прежде чем нам успеют сообщить…

Мэтти опустила глаза.

– Понимаю, – негромко сказала она и после долгой паузы уточнила: – Ты действительно хочешь переспать с Фостером Маккензи?

Эллин пожала плечами и вздохнула.

– Не знаю, – сказала она. – Сейчас, наверное, нет. Но тогда, схватившись за телефон, я была готова сделать все, что угодно, только бы вырваться из когтей Теда Фаргона. Ну и отомстить Майку.

– Фаргон опять напустил тебя на него? – спросила Мэтти.

Эллин сухо рассмеялась.

– Я виделась с ним сегодня, однако он даже не упомянул о Майке, – ответила она. – Но не подумай, что Фаргон решил оставить его в покое или не знает, что Майк сейчас в Лос-Анджелесе. Он попросту решил сыграть по-другому, и мне не хочется даже думать, чем все это закончится. Старый садист обязательно отыщет способ заставить меня расплатиться за то, в чем я ни капли не виновата. Такой уж он человек. Так он обращается со всеми, и только мне, Эллин Шелби, хватило глупости вообразить, будто Фаргон готовит меня к великим свершениям, в то время как на самом деле он окружает меня сетями, в которых мне суждено кувыркаться до тех пор, пока ему не наскучит эта забава.

Мэтти помолчала, в который уже раз подумав, что Эллин начинает тяготиться пребыванием в Лос-Анджелесе.

– Не знаю, – ответила Эллин, когда Мэтти задала ей этот вопрос. – На днях я слышала, как кто-то сказал: «Может быть, кухня дьявола находится в Нью-Йорке, но его личные покои – здесь, в Лос-Анджелесе».

Мэтти улыбнулась.

– Остроумно, – похвалила она и, сделав глоток из бокала, спросила: – Как насчет работы в Лондоне, которую предлагал тебе Майк? Ты бы согласилась?

Эллин покачала головой и рассмеялась.

– Во-первых, это предложение вряд ли еще в силе, – сказала она. – Вдобавок, несмотря на нынешние неприятности, я надеюсь поправить свои дела, а ты не хуже меня знаешь, что уходить следует тогда, когда ты на коне, а не в грязи.

Мэтти кивнула:

– Пожалуй, ты права. Так что с Майком? Ты позвонишь ему?

– Нет. Завтра премьера, и он позвал меня поехать вместе, поэтому либо позвонит, чтобы подтвердить приглашение, либо нет. Пусть сам решает.

Голливуд превратился в огромную театральную сцену, на которой разыгрывалось красочное волнующее представление с участием всех звезд – премьера нашумевшего фильма Виктора Уоррена «Мы упадем обнявшись». У входа в кинотеатр «Шрайн», что в самом центре Лос-Анджелеса, неистовствовала толпа, швыряя в воздух платки и разбрасывая горсти риса, размахивая флажками и пучками лент, а из прибывающих бесконечной вереницей лимузинов один за другим выбирались знаменитости в роскошных нарядах и торопливо шагали по красному с золотой каймой ковру, направляясь к огромному зданию. Тысячи фотовспышек пронизывали темноту, и журналисты со всего света яростно работали локтями, пробираясь в первые ряды, чтобы привлечь к себе внимание Сандры или Мэла, Арни или Джулии.[2]Кое-кто из звезд оглядывался, другие нет, но центром внимания сегодня были исполнители главных ролей «Мы упадем обнявшись», и они с охотой позировали перед камерами, с удовольствием прислушиваясь к восхищенным возгласам и аплодисментам.

Кто-то из лондонских журналистов окликнул Майка, но тот со смехом отказался дать интервью. Он никогда не жаждал публичной известности и не одобрял тех, кто к ней стремился. Зато его спутница улыбалась каждому объективу, махала руками толпе и успевала переброситься словцом с каждым журналистом, попадавшимся на ее пути. Впрочем, от исполнительницы главной роли не приходилось ожидать ничего иного, а для племянницы Виктора Уоррена и дочери одного из самых знаменитых в мире драматургов такое поведение было совершенно естественным.

– Джастин! Пару слов для лондонского Би-би-си! – крикнул ей голос из толпы.

Джастин немедленно повернулась, не выпуская руку Майка и улыбаясь репортеру.

– Что вы скажете по поводу сегодняшнего события? – спросил тот.

– Потрясающее, фантастическое! – Юное лицо Джастин осветилось смехом. – Я и не догадывалась, что у дядюшки столько друзей!

Все вокруг рассмеялись. Джастин заглянула в лицо Майку, и журналисты бешено защелкали затворами камер.