Внезапно, охваченная нетерпением, она вскочила на ноги и, схватив телефон, вышла на веранду. Ее сердце гулко забилось, вспышка злости превозмогла жалость к себе и заставила Эллин действовать. Хватит сидеть одной в темноте, как кисейная барышня, и размышлять о том, почему к ней так жестока судьба. Уже ясно, что Майк Маккан остался в прошлом, и если единственным способом распрощаться с Фаргоном было переспать с Фостером Маккензи, она должна пошевеливаться. Как говорила Роза, Фостер был совсем недурен, и мало кто из голливудских заправил мог состязаться с ним в могуществе. Нужно лишь дать ему то, что он хочет, в обмен на защиту от Фаргона. Видит Бог, Эллин окажется не первой женщиной, которая достигнет высот таким способом, и кто знает, может быть, при известной ловкости она станет очередной миссис Маккензи, владелицей личного самолета, домов, роскошных яхт и всего прочего, что к этому прилагается.

Едва она набрала домашний номер Маккензи, послышался стук в дверь. Донельзя раздосадованная тем, что ей помешали, Эллин дала отбой и вошла в комнату. Стучать в дверь могла только Мэтти, которую охрана по указанию Эллин пропускала без предварительного звонка, либо пришел кто-нибудь из соседей, чтобы пригласить Эллин на очередное собрание жильцов. В эту минуту она не желала видеть ни сестру, ни соседей, и ей в душу закралась безумная надежда, что за дверью стоит Майк Маккан.

Эллин распахнула дверь и уже собиралась спровадить гостя, сославшись на занятость, но тут же потеряла дар речи от изумления.

– Сюрприз! – воскликнул Клей. В одной руке он держал бутылку шампанского, в другой – полдюжины роз. Его седые волосы были зачесаны назад и собраны в хвост, а худощавое лицо сияло радостью и удовольствием. – Как поживаешь, крошка? Я стосковался по тебе, – сказал он.

Эллин была так ошеломлена, что не могла вымолвить хотя бы слово.

Клей рассмеялся.

– Может быть, пригласишь меня войти? – спросил он. – Или устроим сцену, на потеху соседям?

– Что ты здесь делаешь? – сумела наконец произнести Эллин. – Как ты прошел сюда?

Клей лукаво скосил глаза, знаменитые своей чувственностью.

– Я – Клей Инголл, – заявил он. – Зачем охране задерживать меня?

Лицо Эллин тут же вспыхнуло от негодования, но Клей ничего не замечал.

– Ты отлично выглядишь, – продолжал он, многозначительно поглядывая на обнаженную полоску кожи Эллин между короткой футболкой и брюками. – Лучше прежнего.

– Клей, я тебя не ждала, – прямо сказала она.

– Перестань, Эллин. – Клей ухмыльнулся. – Я принес шампанское. Ты ведь очень любишь шампанское.

– Только не твое, – ответила Эллин.

На лице Клея появилась обиженная мина.

– Крошка, я пришел извиниться, – проговорил он, но в его голосе не слышалось и следа раскаяния.

– Твои извинения приняты. А теперь уходи.

Эллин попыталась закрыть дверь, но Клей распахнул ее ударом ноги и прошел прямо в кухню.

– Клей, ты меня слышал? – Эллин двинулась следом, оставив входную дверь открытой. – Я не хочу тебя видеть. Между нами все кончено. Ты сам этого захотел.

– Я совершил большую ошибку, – отозвался Клей, распахивая буфетные дверцы в поисках бокалов. – Да, это была серьезная ошибка. Но я вернулся, и теперь нам предстоит наверстать упущенное.

Эллин утратила дар речи.

– Ты с ума сошел? – воскликнула она наконец. – Нам нечего наверстывать. Все кончено.

– Эй, эй! – заспорил Клей, покачивая головой. – Никто не в силах нас разлучить. У нас столько хорошего впереди!

Лицо Эллин внезапно покраснело.

– Ты забыл, как разговаривал со мной, когда звонил в последний раз? – крикнула она. – Ты угрожал мне, Клей. Помнишь?

– Черт возьми, мы неправильно друг друга поняли, и все тут, – возразил он и, вынув два бокала, поставил их на стойку рядом с розами. Откупорив шампанское, он налил бокал и залпом выпил, обводя взглядом помещение. – Ты недурно устроилась. – Он улыбнулся. – Я скучал по тебе. Без тебя мне чего-то не хватало.

Эллин схватилась руками за голову, пытаясь уразуметь происходящее. Она услышала хлопок пробки и беспомощно смотрела, как Клей наполняет бокалы. Он вел себя так, словно им действительно было что праздновать.

– Ты выглядишь просто потрясающе, – продолжал он, вновь посмотрев на обнаженную талию Эллин и протянув ей вино. – Впрочем, ты всегда была красавицей. – Он рассмеялся. – В подтверждение своих слов могу предъявить фотографии. Помнишь?

Глаза Эллин полыхнули яростью.

– Те самые снимки, которые в конце концов оказались на столе Теда Фаргона, – процедила она и выхватила бокал из пальцев Клея. – А теперь забирай свое проклятое шампанское и проваливай отсюда!

– Ну, ты это не всерьез, – оскорбленным тоном пробормотал Клей. Он взял второй бокал и вновь повернулся к Эллин.

– Клей, убирайся! – велела она, отступая на шаг и поднимая руку. Было что-то очень неприятное во взгляде, которым Клей смотрел на ее талию, и от дурных предчувствий у Эллин сжалось сердце. – Ты сказал, что я осталась в прошлом, помнишь? – неуверенно заговорила она. – Ты сказал, что влюбился в Карен. Что случилось?

Клей пренебрежительно махнул рукой:

– Забудь о ней. Она твоего мизинца не стоит… – Он рассмеялся. – Ты умная женщина, Эллин, и всегда знала, что я вернусь. Я не сержусь на тебя за то, что ты поместила те снимки в газету, чтобы поссорить меня с Карен. На твоем месте я сделал бы то же самое. Но вот что я тебе скажу: во плоти ты выглядишь гораздо лучше, чем на той фотографии. И мне не следовало забывать об этом.

– Я не помещала этот снимок в газету, – бросила Эллин. – Это сделал Тед Фаргон. Он воспользовался снимками, чтобы шантажировать меня. Как он их раздобыл, Клей? Ты сам дал ему полароидные карточки? Ты знал, что у твоего дома караулит человек Фаргона?

– Эй, эй! – воскликнул Клей. – Я не знал, что у моего дома ошивается этот репортеришка, пока Фаргон сам не сказал мне об этом. И я сразу пригрозил засудить мерзавца.

– Но вместо этого ты отдал Фаргону полароидные снимки.

На лице Клея с трехдневной щетиной и темными блестящими глазами появилось беззаботное выражение.

– Не понимаю, отчего ты так близко принимаешь это к сердцу, – сказал он. – Ты выглядела на снимках просто шикарно, и прекрасно знаешь об этом. К тому же ты сама любила выставить напоказ свои прелести. И я подумал, что ты не станешь возражать, если я покажу эти фотографии двум-трем приятелям…

– Что ты мелешь, черт побери?! – вспыхнула Эллин. – Ведь это ты заставлял меня ходить голышом, и я делала это, потому что любила тебя.

Клей ухмыльнулся.

– Господи, какой дурой я была! – пробормотала Эллин, запуская пальцы в волосы. – Уходи, – сказала она, вновь посмотрев на Клея. – Забирай свое шампанское и уходи.